Дуэлянты

– Но на следующий день нас без всяких объяснений выпустили из тюрьмы на свободу и при этом еще рассыпались в извинениях.

– Тогда откуда вам стало известно об этом покровительстве?

– Да погоди ты. Когда мы с Жаком вышли из Форт дю Га, директор тюрьмы и главный надзиратель не проявили ко мне почти никакого интереса, но вот Жака обступили с двух сторон, стали его поздравлять и даже дошли до того, что спросили, нет ли у него жалоб на стражей за плохое содержание под арестом. Жак улыбнулся, сказал, что он от всех буквально в восторге, и ушел вместе со мной. Когда мы оказались за воротами, он без обиняков обратился ко мне и сказал: «Латур, своей свободой ты обязан мне. Более того, в полиции ты узнаешь, что тебе присвоен очередной чин и почти вдвое повышено жалованье». Теперь ты понимаешь, что, услышав эти слова, я от удивления разинул рот. «А Жозеф?» – спросил я. «Жозеф будет благодарить Бога, если останется жив», – холодно сказал Жак. «Это все благодаря тебе?» «Да, мне. Твой Жозеф решил быть самым умным. Теперь ему ампутируют обе ноги и поставят на живот большую заплатку. Вот чего он добился. Продолжай и дальше заниматься своим делом, Латур, – прибавил он. – Но если увидишь, что и я занимаюсь каким-то делом, не становись у меня на пути, это мой тебе дружеский совет». «Спасибо, – поблагодарил его я, – поиски Жана-Мари будем продолжать?» «Мне все равно, – ответил мне он. – Лишь бы с Кадишон не случилось ничего плохого».

– Ну и дела! – протянул Римлянин.

– Да, – продолжал Латур, – я думаю, Жак влюблен в эту молодую женщину, и не удивлюсь, если он специально заделался полицейским агентом чтобы, в случае необходимости, прийти ей на помощь.

Собеседники ненадолго умолкли.

– Расставшись с Жаком, я тут же побежал в мэрию. Все было так, как он говорил: мне присвоили очередной чин и значительно повысили жалованье.

– С чем я вас искренне поздравляю, господин Латур, – сказал Римлянин.

– А теперь, мальчик мой, ответь – в последние полчаса ты не заметил ничего необычного?

– Ничего, – удивленно ответил Римлянин.

– Это свидетельствует о том, что хоть глаза твои открыты, ты все равно ими ничего не видишь.

– Но помилуйте!

– Мой дорогой Римлянин, хороший агент полиции должен замечать каждую муху, пролетающую от него в десяти шагах, а мы только что столкнулись не с мухой, а с мужчиной и женщиной. И если бы меня сейчас одолел приступ поэзии, я продолжил бы метафорой: это были шершень и пчела.

– Какая еще пчела?

– Самая прекрасная торговка с главного рынка. Она не только красива, но еще очень элегантна и опрятна. Торговля ей это вполне позволяет, ведь она продает только фрукты и цветы. Да и смелости ей тоже не занимать. А зовут ее Кадишон.

– Не может быть! – закричал Римлянин.

– Может, мальчик мой, может…

– Я так хотел бы ее увидеть… Почему вы не сказали, когда мы проходили мимо?

– Потому что в этом заключается еще одно непреложное правило: когда агент встречает человека, за которым нужно вести наблюдение, при этом не арестовывая, он притворяется, что в упор не видит объекта своей слежки.

– Я понимаю. Но…

– Если бы мы с тобой стали шептаться, то Кадишон, узнавшая меня, сразу бы поняла, что я ее тоже признал, и этот здоровенный грузчик Безомб поколотил бы нас своими увесистыми кулачищами.

– Да полно… – с сомнением протянул собеседник Латура.

– Ты молод, Римлянин, и считаешь себя сильным. Безомб схватил бы тебя за руку и за ногу, а затем переломил бы о колено, как тонкую деревянную палочку. Однако речь не об этом. Могу поспорить на что угодно, что Жан-Мари тоже где-то рядом.

– Эх! – сказал Римлянин. – Если бы мы только могли его поймать…

– Ха! Мальчик мой, на сей раз я никого не возьму с собой в экспедицию. К тому же у меня есть намерение предпринять против него нечто совершенно новое.

– Знаете, если бы я даже и пошел с вами, толку с меня все равно не было бы никакого.

– Боже мой! – воскликнул Латур, хлопнув себя ладонью по лбу. – Что же я раньше-то не подумал?

– Что с вами?

– Ведь это будет очень даже неглупо! – продолжал размышлять вслух Латур.

– О чем это вы?

– Тебя не касается.

В душе Латура пробудился инстинкт полицейского. Каким-то шестым чувством, которым нередко обладают подобные ему охотники за людьми, он догадался, каким образом гренадер надеялся обвести всех его преследователей вокруг пальца.

– Жан-Мари отправился по реке, на этот счет у меня нет никаких сомнений, – подумал он. – Вся трудность заключается в том, чтобы выяснить, на какой барке он собрался удрать.

Латур на миг задумался. Юный Римлянин смотрел на него, но в этой профессии он был еще новичок и поэтому не мог ничего прочесть по лицу собрата.

– Мальчик мой, сейчас ты выполнишь одно мое поручение.

– Какое?

– Пойдешь в мэрию, найдешь дежурного комиссара и скажешь ему, что я напал на след солдата Кадевиля.

– И что потом?…

– Ничего. Просто твои слова объяснят мое отсутствие, потому как в ближайшие недели две меня в Бордо не будет.

– Может, возьмете меня с собой?

– Нет! – сухо отрезал Латур.

Это его «нет» прозвучало категорично, поэтому Римлянин настаивать не стал и решил расстаться с начальником.