Дуэлянты

Еремеев открыл верхний ящик комода, откуда извлек круглый блестящий медальон, надетый на черный прочный шнурок.

– Это то, что нужно. Теперь только не оплошать…

* * *

Примерно через час в квартиру на Курляндской стали стекаться сокурсники. Они особо не шумели и не балагурили, прекрасно зная, что хозяин дома, кстати сказать, – немец, излишнего веселья не потерпит – вызовет полицию.

Поэтому Еремеев и его товарищи вели себя чинно, если уж выпивали, то в меру и разговоры вели вполне пристойные, а уж, если случалось обсуждать женщин или барышень, то в приличных выражениях, не позволяя ничего лишнего.

Иван во время подобных сборищ времени даром не терял, подслушивая из своей каморки, стараясь запомнить все подробности разговоров. Затем, когда барчук уходил на лекции, он доставал лист бумаги и со всем тщанием писал:

«Достопочтенные Алевтина Дмитриевна и Сергей Павлович!

Не извольте беспокоиться: у сыночка вашего все впорядке. Вчерась были студенты-сокурсники, пошумели малость, в карты играли… Но Андрей Сергеевич, сынок ваш, все более выигрывал. Пили немного, в меру. Барышень и вовсе не было… Про бомбистов разговоры не разговаривали, так что не извольте беспокоиться….»

* * *

– Еремей! – воскликнул один из студентов, намеренно сокращая фамилию друга. – Ну, хоть в общих чертах расскажи о своем плане.

– Рано говорить. Может вообще ничего не получиться.

– Хоть намекни! – не унимался дотошный приятель.

– Ну ладно, – смилостивился Еремеев. – Что всем интересно?

– Да! Да! Очень! – загалдели собравшиеся гости и, успевшие уже осушить по бокалу вина.

– Ну что ж… – Еремеев обвел заговорческим взглядом присутствующих друзей, сгорающих от нетерпения. – Вы что-нибудь слышали о Зигмунде Фрейде? – гости молчали. Тогда Еремеев спросил снова: – А о Йозефе Брейере? – друзья по-прежнему безмолвствовали.

– А кто это такие? – поинтересовался один из присутствующих.

– Известные немецкие психиатры, – пояснил Еремеев. – Они нашли способ воздействия на психику человека путем гипноза.

– Да ну?! – удивились студенты. – Это как?

– Да по-разному. Способов несколько, и вот я хочу один из них испытать на Григории и сделать из него Казанову.

Гости недоумевали.

– Из Григория – Казанову?! Ну, ты, дорогой Еремей сказал!!!

– Вот увидите, он вас всех поразит своими способностями. Но не вздумайте ему сказать что-либо.

– А мы и не знаем, о чем и говорить-то! – загалдели студенты. – Ты нам толком ничего и не сказал.

– Ладно, скажу… – Еремеев скрылся в спальне, когда вернулся, то держал в руках странную статуэтку. – Вот, видите…

– И что это? – удивились все. – Тебе ее подарили?

– Да нет, я ее купил по случаю. Это индийская богиня любви и плодородия. И ей вскоре предстоит сделать из нашего скромника покорителя дамских сердец. – Пояснил Еремеев.

– Еремей! Ну, ты, право!!! – разразились смехом студенты.

– Смейтесь, смейтесь. Хорошо смеется тот, кто смеется последним! – Заметил Еремеев, но совершенно не обиделся на друзей.

* * *

И вот все друзья были в сборе, когда Иван отворил входную дверь Григорию Вельяминову.

– Прошу вас, барин. Все – в гостиной.

Он принял у него легкое пальто и английский кепи, все более входящий в моду среди петербуржцев мужского пола.

– О! Григорий! Здравствуй! – Еремеев поднялся с кресла и поприветствовал друга. – Ждали только тебя. Давай метнем партию в бридж.

– Охотно. Но давай сразу же договоримся: ставки – минимальные, а то прошлый раз ты изрядно опустошил мой кошелек, – посетовал Григорий.

– Ох, друг любезный. Не везет в картах, повезет в любви!

Григорий насупился.

– И ты туда же!

– Не сердись! Давай лучше сыграем.

Еремеев расстелил на столе зеленое сукно, приготовил мел для записи очков и новую колоду карт.

– Кто вскрывает? Кто сдает? Какое число игроков? – оживились студенты.

Наконец, когда все присутствующие определились родом занятий: кто играл в карты, кто пил вино и разговаривал, а кто просто созерцал друзей… от безделья.

Друзья любили собираться на квартире Еремеева, так как далеко не у многих была свобода действий: некоторые студенты снимали маленькие комнаты, что подешевле, некоторые же проживали с родителями, порой людьми строгими и не лишенными влияния в петербургских кругах. Еремеев же, один из немногих, жил в приличной квартире, причем расположенной в весьма недурственном районе города, и получал от родителей достойное содержание, которого с лихвой хватало на оплату жилья, питание, одежду и даже приемы друзей. Многие из сокурсников завидовали Еремееву. Мало того, что он происходил из богатого семейства новгородских дворян, он еще был незаурядной личностью – за что бы он не брался, все у него получалось.