Дуэлянты

– Он опять оборачивается и смотрит в нашу сторону на протяжении всей лекции, – шепнула Ирина на ухо Полине. Та встрепенулась, ее сознание вернулось из древней Греции.

– Перестань… Да, ну его… – Ответила она подруге.

– А он очень симпатичный, просто – красавчик, – подначивала Мария.

– Лучше слушайте профессора, – прошипела Полина и сделала вид, что полностью поглощена лекцией.

Девушки переглянулись и тихонько рассмеялись. Полина же, завидев, что подруги снова переключили свое драгоценное внимание на Троянскую войну, украдкой посмотрела в сторону симпатичного студента. Неожиданно их глаза встретились…

Григорий покраснел до корней волос и очень разволновался. Полина же отметила про себя: «Действительно красив, прямо-таки Парис, да и только…»

После того, как лекция завершилась, и девушки покинули аудиторию, друзья Григория, предложили ему:

– Хочешь, мы тебя с ней познакомим?

Григорий еще больше смутился.

– Нет, нет, ни в коем случае… Я сам.

– Ну, как знаешь… Тогда люби глазами, – сказал один из студентов и все дружно засмеялись, отчего совершенно ввергли Григория в смятение. Он взял папку с тетрадями и быстро выбежал прочь.

Друзья долго галдели и смеялись по поводу нерешительности друга.

– Да его маменька, весьма состоятельная особа, кажется, состоит в родстве с самим бароном фон Визен… – говорил один из студентов, что постарше.

– Да ну? – удивлялись другие.

– Она ему даже горничных подсылала, да больно робок…

– Ха-ха! – залилась смехом дружная компания.

– Да перестаньте вы! – рассердился один из студентов. – Вы хуже болтливых женщин. Откуда вам известны такие подробности?

Компания студентов несколько приутихла.

Конечно, сам Григорий ничего не рассказывал друзьям своей природной робости перед барышнями, тем более не мог он поведать о том, что матушка из лучших побуждений подсылала к нему в постель горничных. Но компания студентов была недалека от истины.

Действительно, госпожа Вельяминова, будучи весьма состоятельной вдовой, очень волновалась за сына, ведь ему минул двадцатый год, а он был так робок. Иную мать, сие обстоятельство, возможно бы, не угнетало, но только не госпожу Вельяминову. Она считала, что настоящий мужчина, а образцом такового был ее покойный супруг, должен свободно себя чувствовать в любом обществе, особенно в женском. Иначе, как он сможет выгодно жениться?

Григорий, очутившись в коридоре, постарался взять себя в руки и успокоиться.

– О, друг любезный! – воскликнул Петр Еремеев, приятель Григория. – Отчего столь грустен? На то есть причина?

Григорий недовольно хмыкнул.

– В общем есть…

– Да, ну бог с ней, – оживился Еремеев. – Я сегодня на квартире устраиваю вечеринку только для близких друзей. Приходи, в карты сыграем, вина выпьем…

Григорий, недолго думая, согласился – действительно, развеяться не помешает.

– Так ты придешь? – не унимался Еремеев.

– Непременно…

Когда Григорий скрылся в противоположной аудитории, Еремеев подошел к сокурсникам. Те загалдели.

– Успокойтесь! – самодовольно прикрикнул он.

– А, если он догадается? А, если не придет? – не унимались те.

– Придет, никуда не денется! И все получиться… – заверил друзей Еремеев.

* * *

Остаток дня Григорий пребывал в тоске: перед глазами стояла симпатичная студентка… Вот уже год прошел, как он буквально пожирал ее глазами при каждой встрече, но, увы, имени прелестницы так и не узнал. Григорий корил себя за нерешительность. Уж сколько раз он давал себе зарок, что непременно подойдет к девушке скажет что-нибудь невинное для начала разговора. Например: вы студентка или вольный слушатель[4]? Или: как вам сегодняшняя лекция по истории культуры?.. Или… Да, словом, придумать предлог, дабы разговорить барышню вполне возможно. Но, увы… Так только Григорий собирался приблизиться к предмету своих воздыханий, то слова застревали у него в горле, он начинал краснеть и впадал в крайнюю робость. В эти минуты Григорий буквально ненавидел себя.

Сидя в своей комнате, перебирая конспекты, он вспомнил, как матушка пыталась подослать к нему горничную Анфису с определенными намерениями. Анфиса, молодая дородная девица двадцати лет отроду, не страдала излишней стеснительностью и давно познала все прелести жизни. Она сразу же согласилась, тем более, что барыня пообещала щедрое вознаграждение, да и молодой барин был весьма не дурен собой…

Как только Анфиса вошла в комнату Григория в одной прозрачной сорочке, он тотчас смутился и начал что-то бессвязно лепетать, словно младенец. Но это обстоятельство горничную не смутило, а напротив – позабавило. Она приспустила сорочку с полного белого плеча и медленно начала наступать на Григория, пока тот не упал прямо на кушетку. Тогда бесстыжая гостья навалилась на него своими пышными формами и начала целовать прямо в губы.