Дух Фиилмарнен и его дети

Жрица Миунн приказала всем выйти и оставить с Хелихелин только Алиа. На улице Рори, сын Лейра, сказал ей:

– Нужно потолковать нам обо всем этом.

– Иди со мной в отведенный мне дом, – ответила женщина, взяв за руку Гюрда.

Они вошли втроем в дом, и Гюрд раздул уже начавшие покрываться пеплом угли.

– Наш род проклят духом земли? – спросил Рори, сын Лейра.

– Похоже на то, – подтвердила жрица.

– Теперь соседи, когда узнают об этом, захотят посчитаться с нами, чтобы угодить Фиилмарнену.

– Нет, этого не будет. Я предупрежу их. Человек не может вмешиваться в дела духа земли безнаказанно. Самовольными действиями он может вызвать гнев на себя. Люди будут вас сторониться, вот все, что я могу обещать.

– Как же нам избавиться от проклятия?

– Вы нарушили установленный порядок в мире, вы должны его восстановить. Ты обязан по праву старшинства возглавить свой род, вернуть роду Элле его земли и людей, а роду Элсли – сына Хелихелин.

– Что же нам останется? – взвился Рори, сын Лейра.

– Вам ли сейчас думать об утешении своей гордыни? – покачала головой жрица.

– А что делать с Агне? – сразу успокоившись, спросил Рори, и глаза его сощурились: – Следует ли его изгнать?

– Вы все виноваты в одинаковой степени, так что его изгнание никого не спасет. Лучшее, что вы можете сделать, это последовать моим советам, а там положиться на волю Фиилмарнена. А теперь ступай делать лодку для Хелихелин.

– Долго ли ты пробудешь у нас, Миунн?

– Я уеду сразу, как только провожу Хелихелин.

– Как духу угодно, чтобы мы проводили ее?

В соответствии с тем положением, которое она занимала. Как жену главы рода.

Рори ушел, Гюрд и Миунн остались одни. Они не легли спать, а провели у огня всю ночь. Жрица размышляла о тайнах, рассеянных повсюду в мире, а юноша сидел бездумно, ощущая безмерную душевную боль и усталость.

Под утро пришла Алиа и сказала, что все кончено. Когда все ушли из дома, где лежала Хелихелин, больная отвернулась к стене и больше не сказала ни единого слова до самого конца.

Когда поднялось солнце, два десятка Дарнеров вышли из поселка. Мужчины отправились в лес и, выйдя к поляне, где обычно хоронили своих родных, наметили прямоугольный участок, после чего стали копать канаву по его краям. Часть мужчин пошли рубить сучья сухих деревьев. Когда работа была выполнена, они связали их в вязанки и уложили крест – накрест на выбранном прямоугольнике.

В поселке все это время строгали лодку. Женщины обряжали Хелихелин в лучшие одежды.

После полудня все Дарнеры с распущенными волосами вышли из поселка. Впереди двое мужчин несли лодку, выложенную медвежьей шкурой. В ней лежала Хелихелин. На ее лбу был надет золотой обруч, на руках – витые браслеты, а на пальцах – кольца с бирюзой. Одежда ее была расшита красными и зелеными шерстяными нитками. Сразу за лодкой шли жрица, Гюрд и Алиа, а за ними – смертельно бледный Агне.

Дойдя до поляны в лесу, мужчины опустили лодку на связки сухих ветвей, бывшие высотой почти в рост человека. Женщины и дети обложили их вокруг вязанками хвороста и пучками сухой травы. Жрица Миунн прочла молитву, в которой уверяла Хелихелин в любви всех оставленных ею на земле и просила простить им нанесенные ей обиды и не мстить. После этого она зажгла хворост. Огонь быстро перекинулся с более тонких веток на толстые ветви. Сначала Хелихелин было еще видно сквозь колеблющуюся завесу пламени и, казалось, что она дышит. Потом огонь скрыл ее.

Гюрд неотрывно глядел на лицо Хелихелин. При свете дня он вдруг заметил, как она похожа на свою родную мать. На лице ее и после смерти осталось выражение гордого высокомерия. Глядя, как скручиваются в пламени её потемневшие во время болезни рыжие волосы, Гюрд вдруг ощутил, как растет в нем глубокая тоска. Он почувствовал, что она дорога ему, хотя она его никогда не любила. Он подумал, что никогда не знал ее мыслей и чувств, а теперь уже никогда и не узнает. Он догадывался, что она жила в мире грез о своем высоком происхождении, но ее сердце было закрыто от него. Что сказал ей Агне Дарнер перед побегом? Как она жила в поселке Дарнеров все это время? Сожалела ли она о своих родных? Судя по последней встрече, не сожалела, но от этого жалость Гюрда не проходила, а чувство любви к сестре делалось еще мучительнее.

Костер горел все сильнее. Жар заставил людей отойти подальше. Пламя сожгло всю траву на участке, но не смогло вырваться за пределы вырытой канавы. В небо взлетал пепел. Когда огонь потух, две женщины собрали то, что осталось, в заранее приготовленный кувшин, который опустили в выкопанную неглубокую яму и засыпали сверху землей. Рядом с этим кувшином было захоронено множество других кувшинов с пеплом иных Дарнеров.

После этого люди ушли. Поляна опустела. Вокруг нее шелестели ветвями старые липы, а с неба накрапывал мелкий дождик.

16 Пещера Фиилмарнена