Дух Льяно-Эстакадо

— Этого не может быть. Ну, пусть так, проехали, но я бы слышал о таком имении или о его хозяине. Оставьте в покое свои ножи и садитесь! Я не позволю угрожать себе. Я не стану выгонять вас из своего лагеря, потому что вы приехали с людьми, которых я считаю порядочными. Как вы себя будете вести, так с вами и будут обращаться. На окраине Льяно нельзя не быть предельно осторожным, и каждый знает, что здесь приходится гораздо больше опасаться белых, чем краснокожих.

— Может быть, вы считаете нас грифами Льяно?

— На этот вопрос я смогу ответить, когда мы с вами познакомимся поближе; тогда я вас узнаю в полной мере, а мой теперешний приговор опирается только на предположения. Если вы окажетесь действительно хорошими людьми, чего бы я искренне желал, то мы, конечно, расстанемся друзьями.

Мексиканцы вопросительно переглянулись. Для осуществления их тайных планов самым разумным было показать себя миролюбивыми. Поэтому Карлос сказал:

— Ваши последние слова исправят предыдущие. Поскольку мы порядочные люди, то вполне уверены, что очень скоро вы поймете, сколь несправедливо о нас судили.

Он снова уселся, и его брат сделал то же самое. Бауман послал сына к зарослям кактусов, чтобы нарвать плодов, которыми все захотели полакомиться на десерт.

Пока ужинали, стало совсем темно, и мужчины разожгли костер, тем более топлива для него было предостаточно.

Кроме перехода дня в ночь, стала заметна и другая особенность котловины. Она была отгорожена от равнины высокой скальной грядой. Ветру, гулявшему по равнине, доступ с трех сторон был в котловину закрыт. Только с четвертой, откуда приехали янки и мексиканцы, ветер мог проникать в котловину. Оттуда он и дул тихо и равномерно или же, наоборот, поднимался с возрастающей силой к скальной стенке, где находил — конечно, незначительный — проход через узкую щель, замеченную уже раньше вновь прибывшими, и которая являлась выходом из долины в сторону Льяно. Хотя тяга отчетливо ощущалась, но пламени костра она ни разу не шевельнула. При этом дышалось совсем по-другому, но — странное дело! — нельзя было различить — легче или тяжелее.

Кактусовые плоды были съедены, и Мартин Бауман пошел за новой порцией. Едва он скрылся за кустами, как сразу же послышался голос:

— Что такое?! Джентльмены, подите-ка сюда! Ничего подобного я еще ни разу не видел.

Все поспешили на приглашение. Когда они миновали кусты, им открылось в высшей степени поразительное зрелище.

Весь котлован тонул в глубокой тьме, потому что отблеск костра был слишком ничтожен, чтобы проникнуть сквозь заросли; но там, где поднимались к небу кактусы, видны были многочисленные язычки пламени, поблескивавшие своеобразным бледным бесцветным огнем. Каждый из этих растительных канделябров поддерживал на себе множество таких язычков, каждый «рожок» живого подсвечника нес на кончике своем один огонек. Это было чудесное, почти призрачное явление.

— Что бы это могло быть? — спросил Портер.

— Ничего похожего я еще никогда не видел, — прошептал Фолсер. — Мне даже стало как-то не по себе.

И в этот момент позади них за кустами, у самого костра, где все только что сидели, послышался низкий отчетливый голос:

— Это Ко-харстезеле-ято, огоньки Великого Духа, которые он зажигает, когда хочет предупредить своих детей.

— Caspita!128 Кто это за нами? — испуганно вскрикнул Эмилио Корхето. — Неужели мы попали в засаду?

— Нет, — ответил Охотник за медведями. — Это наш товарищ, которого мы ожидали. Он по своему обыкновению появился так, что мы этого не заметили.

Все обернулись. И верно: прямо у костра был виден всадник. Но как же он смог добраться сюда, да еще на лошади, так тихо, что никто его не услышал?

Под всадником был великолепный вороной, взнузданный и оседланный на индейский манер. Индейской была и одежда мужчины, индейскими были также черты его лица, не обнаруживавшего и следа бороды. Зато пышные черные волосы достигали середины спины. В руках он держал двустволку, деревянные части которой были обиты серебряными гвоздями.

Янки и мексиканцы даже вскрикнули — от удивления и восхищения одновременно.

— Кто это? — спросил Портер. — Индеец? А может быть, он привел с собой своих товарищей.

— Нет, он один, — ответил Бауман. — Это Виннету, вождь апачей.

— Виннету! Виннету! — стали повторять все.

Апач, не обращая внимания на всеобщее восхищение, спрыгнул с лошади, вышел из зарослей, показал на огоньки и сказал:

— Бледнолицые находятся в этой замкнутой долине, и они не заметили, что произошло снаружи. Чтобы они это узнали, великий Маниту посылает им этот огненный знак. Виннету не знает, могут ли они это прочесть.

— Что же произошло? — спросил Блаунт.

— Над Льяно прошел 'ntch-kha-n'gul, торнадо. Виннету видел его черное тело на севере. Беда тем, кто ему встретился — смерть пожрала их!

— Торнадо? — переспросил Охотник за медведями. — Мой краснокожий брат точно заметил его путь?

— Виннету рассчитывает движение маленького жука, которого он заметит. Как может он пренебречь движением сильной бури!

— В каком направлении шел торнадо?