Дух неправды

– Поэтому я и говорю с вами, Санкар. – Миррен повертел обручальное кольцо на длинном жёстком пальце. – Нашу с вами сегодняшнюю встречу организовала сама судьба. Ни один человек не мог бы так всё устроить. Вы оказались в доме Майкла Печерского совершенно случайно, а я как раз прилетел по делам в Москву. Такие совпадения – воля богов, не находите? Санкар как все индийцы, вы верите в карму,[14] дхарму и веданту.[15] Я не утверждаю, что был другом миссис Бхандари. Такого и не могло случиться в силу известных вам причин… Но мне пришлось достаточно долго общаться с ней при непростых обстоятельствах. Это было вскоре после того, как Индийский Национальный Конгресс потерял власть в семьдесят седьмом году. Ваш покойный дядя Сурендранат Бхандари внедрял в машиностроительную промышленность новые технологии, и я хотел предложить ему выгодные контракты. Уже тогда он понимал, что без тотальной компьютеризации прорыва в будущее не произойдёт. К сожалению, он погиб именно в Америке, когда посещал Калифорнию. С тех пор прошло много лет, но я не могу забыть эту женщину. Я сравнил бы её с богиней Парвати,[16] восседающей на льве. Носительница божественной власти и гроза злых духов. Именно такой и представлялась мне всегда супруга грозного Шивы. А вы, Санкар, очень похожи на Сурендраната. Автомобильная катастрофа прервала его жизнь в тридцать пять лет. Он почитал старину и боготворил прогресс…

Миррен опять подошёл к окну и увидел выезжающий из ворот микроавтобус с красным крестом. Дорожка из капель крови тянулась от того места, куда упал выбросившийся из окна гость, и обрывалась в центре дворика. Видимо, бедолагу и подняли в автомобиль. Несколько человек, включая охранников и самого Печерского, горячо жестикулируя, эмоционально выражались по поводу происшедшего. Никаких подозрительных, машин Миррен не заметил.

– Санкар, вы не доверяете мне? Вообще-то это разумно – никому не доверять. Но у меня нет никаких оснований желать вам зла. В Доминикане Майкл рассказал мне, как его избили в Греции албанские бандиты – до сотрясения мозга. Ну и ограбили, конечно. Он находился в стране нелегально, плохо знал язык, не мог обратиться к врачу. Ему насыпали в вино снотворного и потом оставили на пляже. Это было осенью, в ноябре. Когда Майкл почувствовал, что его трясут за плечо, решил, что придётся ехать в полицию. А потом он ощутил запах розового масла и ещё каких-то благовоний. Открыв глаза, увидел на своём плече маленькую смуглую руку, будто выточенную из дерева и покрытую лаком. На руке были браслеты и перстни. Дама в изумрудном сари,[17] в индийской шали с золотой нитью и в бирюзовых украшениях обратилась к нему по-английски. Он ответил по-русски, потому что все другие языки начисто позабыл. Миссис Бхандари справляла свой день рождения в кругу соотечественников. Они как раз сошли с борта яхты и направлялись к лимузину. Поняв, что избитый замёрзший парень из Союза, она немедленно вызвала врача и оплатила все расходы. Вы и сами знаете, Санкар, что Кальпана Рани, если уж отдавала кому-то своё сердце, то была предана до последнего дыхания. К сожалению, это был уже восемьдесят второй год, её предпоследний день рождения. Но за то время, что Кальпана Рани была жива, она успела представить Майкла широкой публике. Её авторитет был непререкаем, в том числе и в Союзе. Через миссис Бхандари можно было впрямую выйти на премьер-министра. – Миррен взлохматил свои медные, с проседью, волосы. – Понимаю, что вы от меня ничего доброго не ждёте. Но почему? Я тоже человек. Вот, например, вы вынуждены скрываться, сказал Майкл. Что случилось, Санкар?

Индиец, который, казалось, позабыл о случившемся два дня назад, всё вспомнил и вцепился в блестящие чёрные волосы тонкими смуглыми пальцами. Теперь боль была и в душе, и в теле; она переполняла только что ровно стучащее сердце. Санкара прошиб пот, и ему стало жарко.

– Безгрешных людей нет, дружище, особенно если им семьдесят пять, – мягко улыбнулся Миррен. – Пообещав содействие, я никогда не обманывал. Вы не сможете вечно сидеть здесь. Придётся решать, как быть дальше. И я, возможно, смогу чем-то помочь. Вы ещё не верите мне, Санкар?

– Вы называетесь чужим именем, сэр. Вас зовут не Райдер Миррен. Как я могу вам верить? – Санкар закусил губу и опустил ресницы.

– Это псевдоним. Писатели часто берут себе чужое имя. Я так подписываю статьи и книги. Если угодно, называйте меня Невил Оуэн. Или вообще никак не зовите. Но лучше обращаться по-старому.

– Хорошо, сэр.

Индиец несколько раз вдохнул особым образом – глубоко, закрыв глаза. Он пытался справиться со своими эмоциями старым, проверенным способом. Но Миррен видел, что внешне спокойный аристократический отпрыск близок к панике, и пот градом катится по его совсем потемневшему лицу. Миррен втянул воздух чуткими, как у пса, ноздрями – этот обильный пот пропах страхом.