Дух свободы: Наследники партизан

Это было сложно, а еще мерзко, будто он шел на сделку с врагом, и в то же время стыдно от того, что он только что облажался, в очередной раз за сегодняшний день.

Кое-как попрощавшись и обещав держать в курсе, Кирилл, как Рыба, написал в общий чат:

«Цезарь с Пылесосом в Ленинском. Инфа от самого Цезаря».

«Всегда знал, что он и там извернется», – ответил на это Говноед.

«А ты дома?» – уточнил Кирилл, глядя на это сообщение.

«Нет еще, но скоро буду. Ушел с Червякова, не дойдя до площади, обстановка там так себе, решил не рисковать. Нам ведь еще акции планировать на завтра. Всегда ведь выходили в цепи[90] в день судов над районными, так что нам нужна завтра цепь, а кто ее организует, если не я?»

«Не уверен, что это хорошая идея, – ответил Кирилл, – цепь на одном и том же месте третий понедельник подряд – это небезопасно».

«Возможно. Надо это обсудить», – согласился Говноед.

«Сначала ребята!» – возмутилась Мошка.

«Да», – согласился с ней Кирилл и отложил телефон, чтобы на компе включить прямой эфир Белсата[91], который вот-вот прервут силовики, чтобы задержать журналисток и начать зачистку двора.

Глава 25

– Артур? – не поверила своим глазам Маша, даже не узнавая его в таком неожиданном, совершенно непрактичном для протестующего виде.

– Что ты здесь делаешь? – вместо ответа спросил он, сильнее сжимая ее предплечье, в которое вцепился изо всех сил. – Разве я непонятно сказал, что ты должна остаться дома?

– А сам?! – возмутилась в ответ Маша, вырывая руку.

Щиты застучали совсем рядом. Часть людей стала отступать от детской площадки с мемориалом, другие, наоборот, приближались к нему, собираясь защищать площадь Перемен. Они становились более плотной массой, как пальцы, что медленно сжимаются в кулак.

– Один за всех и все за одного! – кричала толпа, явно призывая остаться и не уходить, любой ценой не уходить, но Артур понимал, чем это кончится.

– Надо убираться отсюда, – сказал он очень тихо, прекращая бессмысленные споры о том, что их обоих тут быть просто не должно.

Маша кивнула. Она не очень понимала, что делать, и могла бы понадеяться, что ее как девушку не станут задерживать, но Артуру на такое везение рассчитывать не приходилось. Таким как он грозили уголовными статьями даже в новостях государственных СМИ, потому что «ходят и ходят».

Она посмотрела на Артура виновато, а потом обернулась и дернула подружку за рукав.

– Надо уходить, – сказала она.

– Ну уж нет! – возмутилась Сашка, взмахнув короткими черными волосами и гордо набросила флаг на плечи. – Мы должны быть стойкими. Мы не должны просто…

– Ты дура?! – спросил у нее Артур, дернувшись вперед. – Их вон почти столько же, сколько и нас, но у них броня, дубинки и разрешение на насилие. А у тебя что? Флаг? Они таких флагами душат и ногами пиздят. Думаешь, Рома хотел бы этого? Если да, то вперед, а я не выйду через тридцать суток, если меня возьмут.

В глазах Саши мелькнула понимание. Она посмотрела на Артура, потом на Машу, затем снова на Артура и отрицательно покачала головой.

– Я остаюсь, а вы идите, – сказала она.

«Имеет право», – подумал Артур и ей кивнул, хотел отступить, но, подумав немного, все же посоветовал:

– Если тебе нужен шанс уйти, лучше спрячь флаг сейчас, – посоветовал он.

– Я учту, – ответила Сашка, но завязала флаг узлом на своей груди, явно не собираясь его убирать.

«Какой потенциал сгорит напрасно», – подумал Артур, снова кивнул Сашке и потянул Машу в сторону одного из домов. Та обернулась на Сашку и тут же жалобно посмотрела на Артура.

– Мы ее бросим? – спросила она испуганно.

– Мы будем уважать ее выбор, – ответил Артур, и внезапно Маша увидела того Артура, в которого влюбилась. Внешне хмурого, молчаливого, но такого сильного, что хотелось поддаться ему, переложить на него всю ответственность и спрятаться за ним. И главное, она точно знала, что он ее не подведет. По крайней мере, когда он смотрел на нее так – не подводил.

– Да, как скажешь, – прошептала она и полностью доверилась ему, позволяя увести себя от детской площадки к дому.

Вокруг царил хаос, но очень осторожный, сдержанный, словно обе стороны боялись сделать хоть одно резкое движение. Со стороны Червякова ряды щитов расступились, чтобы пропустить ОМОН в шлемах и бронежилетах.

«Какой же сюр», – подумал Артур, буквально прижимая Машу к стене дома. Он не следил за тем, как отступают другие люди. Он следил только за псинами в черном, пытаясь понять, как именно они будут разбивать толпу. Это было единственным шансом найти лазейку для себя, потому что подъезды, в которые тихо ускользали люди, ему казались провальной идеей.

Пока он думал, ОМОН оказался слишком близко. Двое из них стояли буквально в двух шагах прямо перед ними, и в тот же миг у Маши зазвенел телефон, ее андроид, у которого вместо стандартного звонка стояла песня «Муры» в исполнении Тихановского[92].

По первым нотам Артур понял, что это за песня. Сердце у него в очередной раз пропустило удар, слишком громкой показалась ему песня. Он выхватил у Маши телефон и быстро ответил:

– Не звони нам.