Дух воина

– Или хитрый, чьих планов мы, опять же, не знаем, – добавил Райнильф. – Он ведь собирает вокруг себя не простых людей или воинов, а шаманов. А это – куда опаснее! Не исключаю, что у него могут быть далеко идущие планы. Я бы не стал рисковать и приставил бы к вождю дополнительную охрану из числа тех, кто владеет Силой. Эта мера необходима.

– Ты прав, – сказал Фронсуд. – Я все обеспечу.

Вождю редко приходилось видеть такое единодушие среди советников.

– Не возражаю, – хоть Предки и одарили Брудвара защитой, сам он понимал, что, случись покушение, ему не выстоять в одиночку, а мечи Избранной Тысячи могут не помочь против шаманов. Тем более против Айтула, каким его запомнил вождь.

Сказать по правде, Брудвар и сам не был уверен, что именно падший фэрл скрывался в землях аркалов. Скорее, ему хотелось бы этого. Часть Брудвара, измотанная от неудач, ослепшая от печали и горя, начала винить опального правителя в своих бедах, а потому жаждала мести.

Если бы не Айтул, то разлом меж двух миров так и не открылся бы. На Север бы не хлынули орды коварных духов, а в чащах не стали бы плодиться чудовища. Если бы не Айтул, то Нарьяна бы не умерла. Ведь ее наверняка загрызла одна из тварей, потому как волков или других крупных хищников в тех спокойных лесах отродясь не водилось.

В своей цепочке мыслей Брудвар намеренно упускал одно важное звено: этих «если бы» вообще не существовало, будь его отец не таким жестоким. Но какое это имело значение сейчас, когда вождь уже потерял столь многое?

– Посмотрим, как Койун справится с этой проблемой, – процедил Брудвар, поборов желание отправиться на поиски лично. – А пока – займемся дикарями.

Глава 5 Дикие племена

Из лесного оврага доносились яростные вопли. Брудвар пока не видел, что творилось в низине, но мог без труда представить. Отряд вождя уже с неделю преследовал эту группу дикарей и, наконец, загнал ее в ловушку.

Сам правитель Эргунсвальда не рвался вперед. Переступая трупы, он медленно шел к скользким от дождя серо-зеленым склонам, провожая взглядом северян, напоминавших стаю голодных волков, с охотничьим азартом бегущих за добычей.

Признаться, Брудвар завидовал им. После первых облав вождь с грустью обнаружил, что весь пыл и страсть он оставил за Стылым морем. Ожидания битв, звон оружия и оскалы врагов уже не будоражили кровь так, как раньше. Возможно, брал свое возраст. В последнее время все чаще ныли колени, а по ночам его мучила бессонница. Возможно, так на него повлияла травма руки. Покушение превратило ее в уродливый и бесполезный отросток, который доставлял уйму неудобств. Брудвар стыдился его. Или, может быть, он берег себя для Айтула, о встрече с которым думал ежедневно.

Так или иначе, вождь охладел к сражениям и не брался за меч без острой необходимости. А учитывая, что его постоянно окружали девять шаманов и две сотни отборных воинов, половина из которых состояла в Избранной Тысяче, необходимость эта почти целиком зависела от воли Брудвара. С момента возвращения она была направлена лишь в одну сторону: к исполнению долга. Кровью, железом и потом вождь устанавливал мир на Севере. Почти так же, как и его знаменитые предки.

Крики и возня быстро затихали. Остановившись на краю оврага, вождь брезгливо пнул чью-то отрубленную ступню. На ней не хватало пальцев. Брудвар не в первый раз видел подобные увечья на телах чужаков. Очевидно, и к счастью, зимой им приходилось тяжко.

Тем временем с десяток дикарей, бросив попытки отбиться, пытались залезть на противоположную сторону. Да, как выяснил Брудвар, они были стойкими к боли, но смерти боялись точно так же, как и другие люди.

Остатки перебили за считаные мгновения. Кому-то обрубили ноги, и тот с воем покатился назад, кого-то проткнул меч. Бородатый медведь, в котором Брудвар опознал Вьёрда, с небывалым для его фигуры проворством ухватил беглеца за щиколотку и потянул на себя. Тот упал, перевернулся и выставил вперед руки, что-то вереща. Удар молота сломал кисти и смешал ребра с землей. Большинство же северян упражнялись в меткости: в спины врагов полетели копья и топоры. Они легко пробивали тряпки и облезлые шкуры, служившие дикарям одеждой.

Оглядев кровавую свалку, вождь зло сплюнул, в очередной раз подумав: «И эта падаль вынудила меня вернуться?!»

Трупы врагов напоминали бедняков, погибших от голода. Худые, чумазые, в каких-то обмотках на ногах; с дубинами и несуразными, ржавыми мечами, которые, как сухие ветки, ломались о сталь северян. Редко, очень редко попадались верзилы, имевшие хоть какое-то подобие доспеха, сносное оружие и все пальцы. Эти, судя по всему, являлись предводителями. Их всегда убивали в первую очередь.

Чужаки обладали лишь одним преимуществом: их было много. Брудвар даже не предполагал насколько. Когда начался освободительный поход, дикари полезли изо всех нор, как потревоженный рой ос из казавшегося пустым улья. Но их жала быстро сломались о щиты и доспехи вернувшихся северян, разгневанных и жестоко мстящих.