Дух воина

– Выпьем за то, чтобы все ссоры между вами всегда заканчивались смехом!

Троица поднялась со своих мест и стукнулась кубками, испив их до дна.

Когда застолье приблизилось к концу и вождя начало клонить в сон, Гутлайф спросил:

– Отец, а что мы будем делать дальше? Ну после того, как выбьем дикарей из Грунсенда?

– Дальше… Дальше я отправлюсь на помощь к фэрлу Койуну. А вы… – Брудвара вновь охватила грусть, но в голосе появилась твердость. – Вы останетесь в нашем свальде и продолжите наводить в нем порядок.

– Но почему? – возмутился сын. – Я… Мы не плотники, мы – воины. Почему сейчас, когда наши мечи так нужны Северу, мы не можем сражаться рядом с тобой, как раньше?

Брудвар не ответил. Ждал, когда угаснет пыл сына. Молчанием он мог добиться большего, чем самой яростной тирадой.

– Не все дикари пойманы, Гутлайф, – Хагун попытался урезонить брата. – Кто знает, что случится, если мы опять оставим свальд? Людям нужна защита.

– Так у нас теперь есть куча народа для этого! Хэрдинги ждут не дождутся, когда мы повернем назад! Им не терпится вернуться, чтобы отстроить свои дома и распахать земли. Им вообще плевать на аркалов… – последняя фраза будто отрезвила Гутлайфа. Он замолчал.

– А тебе тоже плевать на аркалов? – Брудвар испытывающе посмотрел на сына. – Ради чего ты хочешь сражаться: ради своего тщеславия или блага Эргунсвальда?

– Ради Эргунсвальда, – почти не колеблясь, ответил парень.

– Правильный ответ.

Брудвар знал, что сын подумал о другом, но не винил его. В свои годы Гутлайф походил на отца не только внешностью.

– Ты спросил «почему», – отец тяжело вздохнул – он собирался отложить этот разговор на самый конец. Теперь уже вождь встал перед выбором: сказать сыновьям правду или то, что будет лучшим для них. – Вам пора учиться править. А для этого нет лучшего места, чем родной дом. Пока меня не будет, Райнильф передаст вам все свои знания. Он мудрый человек, слушайте его внимательно, запоминайте все, что он говорит.

Братья задумчиво переглянулись.

– Хорошо, отец, мы сделаем так, как ты велишь, – сказал Гутлайф.

– Будем надеяться, что ты вернешься скоро, – добавил Хагун. – Даем тебе срок до Листопада. Сколько можно пропускать охоту?

От нахлынувшего потока чувств у Брудвара запершило в горле.

«Они помнят!»

– Вернусь, конечно же, вернусь, – ему захотелось протереть глаза. Он ощущал, как они становятся влажными. Брудвар не выдержал и сказал правду:

– Я просто боюсь потерять вас. Не хочу рисковать самым дорогим, что у меня есть. Вот и все. Вы пережили столько битв, одолели сотни врагов, и я горжусь вами, любой отец гордился бы, но… Тот, за кем я пойду, слишком опасен.

– Ты говоришь об Айтуле?

– Да, Хагун. У меня с ним старые счеты, но я не знаю, что можно от него ожидать. – Видя, как приуныли дети, он поспешил их успокоить: – В любом случае ему будет сложно мне навредить, а мне хватит и одной руки, чтобы пощекотать ему пузо.

– Может, не стоит? Пусть Койун сам отыщет Айтула, тем более что он лучше знает свой свальд. Тебе тоже незачем рисковать, отец, – уговаривал Хагун.

– Прости, но это – дело решенное. Он представляет слишком большую угрозу для Севера, я не хочу упустить его второй раз.

Палатка заполнилась тревожными и тягучими мыслями. Казалось невозможным, что еще недавно в ней звучал беззаботный смех. Дети осознали, куда клонил отец, и помрачнели.

Брудвар, стараясь не думать о плохом, подбирал очередные слова. Ему предстояло сообщить о том, кто будет править после него. Сделать это оказалось не проще, чем сосчитать листья в Багровом лесу. С одной стороны, Брудвар давно видел на троне Гутлайфа. С другой – не хотел обижать и Хагуна. К тому же вождь иногда сомневался в правильности своего выбора, чего он делать ненавидел. Смелость Гутлайфа граничила с безрассудством. Осторожность Хагуна, которая поначалу казалась проявлением слабости, переросла в хитрость и находчивость.

Не придумав ничего толкового, вождь начал сбивчиво говорить:

– Если случится непредвиденное… Если я не вернусь, то вы… – каждое слово будто вытягивали из него раскаленными щипцами. – Вы не ругайтесь из-за трона. Я люблю вас обоих, но править Севером должен один человек. – Брудвар замялся. Проклятых сомнений стало еще больше.

– Папа, не переживай, – удивительно мягко сказал Хагун.

«Папа? Он сказал папа?» – Сын не называл его так с детства.

– У нас нет причин для раздора. Мы уже обо всем поговорили. Я никогда не желал править – такая ноша не по мне. Но знай, что я всегда подставлю Гутлайфу плечо в трудную пору. Мы же все-таки братья.

Брудвар ощутил, как с его плеч упал невидимый груз. Чувствуя какую-то неловкость, он утер нос и обнял сыновей. Вождь не был так счастлив давным-давно.