– Что глядишь? Неправду нешто говорю?.. Кто тебя поджидает у лавочки? С кем выбегала шептаться? Брат, скажешь? Х-ха!.. Знаем мы этих братьев! То была сестра, а теперь брат объявился…
– Да ну! – подхватила злобно Стеша. – И хорош?
– Франт, что и говорить! И морда нахальная. Только без должности, думаю… Потому какой человек, ежели он не шаромыжник, будет в рабочие часы по улице таскаться да глаза на её окна пялить?
– Уж оченно влюблен! – расхохоталась Стеша.
– Чего там?.. Узнал стороной, что у неё в сберегательной кассе две сотни прикоплено, вот и влюбился…
Федосеюшка молча ела кашу, как будто говорили не о ней.
– Я вот его огрею плеткой, – вдруг не вытерпел Ермолай, – перестанет любить…
Федосеюшкины ресницы взмахнули.
– А тебе какое дело?
– И впрямь… Чего ты путаешься? – вспыхнула Стеша. – Что ты ей: муж аль свекор?
Ермолай стукнул по столу.
– Не желаю, чтоб ходил под окнами и глаза пялил! Не позволю!.. А твое дворницкое дело, Архип, метлой его по затылку садануть!.. Чего смотришь?
– ещё чего!.. Меня поучи! – флегматично отозвался старик. – Нашелся командовать… На конюшне командуй!.. Я сам ученый…
Федосеюшка тонко усмехалась.
Она теперь часто ходила в лавочку и в аптеку. Накрывшись большой шалью и озираясь, она кралась по улицам. Её очень волновала эта неожиданная интрижка. Она давала ей забвение. Душа и кровь её горели с той роковой ночи, и она часто с отчаяния готова была кинуться в прорубь. За одну неделю от неё осталась тень.
Когда внезапно, в одну из своих прогулок в аптеку, она увидела стоявшую в тени от фонаря фигуру незнакомца, который следил за озаренными окнами их дома, точно сила какая бросила её навстречу этому блондину. Он был молод, недурен, хорошо одет. Дерзкие, холодные глаза и усики, улыбка, открывавшая хищные белые зубы, – всё это должно было нравиться женщинам. И в ней внезапно загорелось желание… Проходя, она толкнула его локтем в грудь, остановилась как бы в смущении и певуче протянула: «Извините!.. По нечаянности…»
А глаза её жгли…
– Ах, очень рад, сударыня!.. Я не знал, что вы гуляете…
Она вспыхнула.
– Вы нешто меня знаете?
– Не только вас… Вот это окно вашей комнаты… Угадал-с?
Она была поражена… Он пригласил её в трактир, попить чай. Он клялся ей, что целыми днями с того вон места он стережет её выход. А по вечерам ловит её тень, мелькнувшую в окне… Он настаивал на свидании… Федосеюшка колебалась. До сих пор вся её личная жизнь была окутана глубокой тайной. Она сходилась на одну ночь и исчезала бесследно, не давая над собой никому прав, неуловимая, загадочная и свободная…
Но отчаяние и безумная жажда забвения кинули её в объятия этого вчера ещё чужого человека. Она искренно поверила в его страсть. Видя его силуэт под окнами, она волновалась, она не подозревала ловушки…
Но Петр Семеныч, как он себя называл, не на шутку увлекся. И был очень удивлен, когда почувствовал, что в этой связи верх взял на этот раз не он. Чтоб привязать Федосеюшку к себе, он осыпал её подарками. всё это входило в его программу, но он давно вышел из намеченной роли. Он боялся потерять любовницу. Он чувствовал, что она взяла его из какого-то странного каприза, что она способна его бросить, хотя была лет на двенадцать старше его… Не раз он ревновал её к прошлому, осыпал упреками, плакал… Он был очень чувствителен и часто плакал… А она любила эти сцены, так похожие на роман! Он рассказал ей всю свою жизнь… Дворянин родом, он осиротел с пятнадцати лет. Из четвертого класса гимназии должен был выйти. Никакому ремеслу его не научили. Трудиться он не хотел. Любил праздность и роскошь… (Тут он всегда делал паузу.) Он спал в ночлежках, голодал, готов был на все преступления, чтоб быть сытым. Два раза покушался на самоубийство… И вот… он встретил старого товарища по гимназии, который определил его на место.
Когда раз на свиданье, в номере, который он снял, он принес ей настоящее золотое кольцо с аметистом, она спросила его:
– Много, стало быть, получаешь, Петенька?
– Как придется… Жалованья семьдесят пять… А кроме того, и награды… Кто отличится, тот пойдет в гору… Надо только отличиться, чтоб тебя оценили…