Дух времени. Введение в Третью мировую войну

Люди в такой ситуации оказываются предоставлены сами себе и организуются так, как у них это получается, с учётом естественной (хотя и изрядно пострадавшей из-за утраты коммуникативных навыков) и цифровой социальности, имитирующей реальные взаимодействия между людьми.

Часть третья. Обратно к человеку

Никакое знание, сколь бы оно ни было подтверждённым, не сохраняется само по себе. Факты имеют силу, лишь если они поддерживаются общей культурой, институтами, которым можно доверять, более или менее достойной публичной жизнью, более или менее достоверными средствами массовой информации.

Бурно Латур

Цифровая волна — это не только социальные сети, онлайн-игры и дешёвые сервисы, пресловутая удалёнка и т. д., это ещё и автоматизация производств. Вкупе с выводом производств из стран «золотого миллиарда» в развивающиеся это создаёт безработицу (средний уровень по Европе в 2021 году — 7,55 %), которая только растёт за счёт скрытой безработицы, не попадающей в официальную статистику[106]. Правительствам приходится обсуждать сокращение рабочей недели до четырёх дней, а также тестировать варианты «безусловного базового дохода».

На этом фоне «старая Европа» оказалась под ударом миллионов беженцев, которых нужно тоже чем-то занять: с одной стороны, как наследница «колониального прошлого» она принимала переселенцев из Африки; с другой — вследствие распада СССР и Варшавского блока — из восточной Европы и стран СНГ; ну и с третьей — из-за «глобалистской геополитики» США на Ближнем Востоке и Северной Африке — из Ирака, Ирана, Афганистана, опять-таки Сирии, Туниса, Египта, Ливии и т. д.

Ситуация с эмиграцией в США, потребовавшая построить забор между ней и Мексикой, также оставляет желать лучшего. Однако нулевая или почти нулевая процентная ставка, действовавшая на протяжении нескольких лет, беспрецедентные объемы «вертолётных денег» и государственный долг, превысивший рекордные 30 трлн долларов, ещё как-то создают иллюзию экономической стабильности. Как следствие — постоянный процентный рост услуг (наука, медицина, образование, туризм, реклама, общественное питание, информационные и финансовые услуги) в совокупном ВВП США, который составляет уже более 80 %.

Иными словами, управляемость, если предполагать, что какая-то система управления этим хаосом всё ещё существует, утрачивается буквально на глазах. Прежде всего это столкновение разных цивилизационных волн с принципиально разной ментальностью, подмена политического экономическим, миграционные потоки, формирование прекариата в развитых странах и в принципе многовекторная трансформация рынка труда.

И ещё об одном важном факторе говорит один из самых признанных и ярких философов современности, автор акторно-сетевой теории Бруно Латур. В 2017 году он опубликовал книгу «Где приземлиться?», о которой его издатель пишет, что она «создана на злобу дня». В этой работе Б. Латур говорит о том, что после «победы над коммунизмом» (выражение, которое намеренно берёт в кавычки) ход истории не остановился, а «незаметно началась другая история».

«Её первым признаком стало то, — пишет Б. Латур, — что называют „дерегулированием“ и из-за чего слово „глобализация“ в дальнейшем приобрело уничижительный оттенок. […] С 1980-х гг. правящие классы предпочитают не столько править — т. е. вести людей в будущее, — сколько укрываться от мира. Дональд Трамп — только один из символов этого бегства, последствия которого испытываем сегодня мы все, страдая от отсутствия общего мира, разделённого нами между собой».

По сути, Бруно Латур говорит о том, что элиты потеряли всякую вовлечённость в действительную политику, если, конечно, понимать под политикой фактическое управление процессами, происходящими в государстве, а не пассивное реагирование на общественные настроения, которые в реальности «новой власти» становятся всё более абсурдными и кровожадными.

Второй тезис, который прочитывается в этом же абзаце, — это потеря ощущения «общего дома». И в самом деле, ещё совсем недавно представитель Запада в любой части мира чувствовал себя вполне комфортно — где-то он встречался с ментальностью, которая была ему абсолютно понятна. Ну, а если он оказывался в «странах третьего мира», то воспринимал всё происходящее там как своего рода этнографическую экскурсию.

Но сейчас более нигде представитель Запада не чувствует себя как прежде. В самих странах Запада он сталкивается или с реминисценциями BLM, или с мигрантами, которые ассимилировались лишь физически, не утеряв при этом своих культурологических особенностей (всё-таки они, в большинстве своём, продукты других цивилизационных волн).