Духи Ориша

Смех Эрнеста, причины которого были совершенно непонятны Ортеге, становился всё более надрывным. Наконец, когда уже казалось, что венгра вот-вот охватит истерика, он вдруг умолк и взял себя в руки.

– Время слов прошло, Хосе. Сегодня я обнаружил необходимую рукопись и скопировал её при помощи вот этого маленького прибора. – Эрнест продемонстрировал карманный фотоаппарат, свидетельствующий о том, что обнаруженный им документ очень древний и копировать его при помощи ксерокса запрещено. – Завтра будут готовы фотографии, и мы сможем прочесть идущий к нам сквозь столетия текст об удивительнейшем из путешествий, которые когда-либо предпринимал человек.

Хосе Ортега, заинтересовавшись настолько, что забыл о мулатке и её родственниках, взглядом попросил Эрнеста продолжать.

– Речь идёт о поисках Эльдорадо, – с торжествующей улыбкой закончил тот.

5

Стоявший в густой тени сомкнувших свои кроны тропических деревьев жрец баба-кекерэ – худой чернокожий мужчина, ростом достигавший почти двух метров – отдал приказ. Бартоло, на котором из одежды были лишь белые холщовые брюки, подобно трём десяткам других участников действа, выступил вперёд. Шагая по утрамбованной тысячами ног грунтовой площадке, с виду напоминавшей мини-футбольную, но вместе с тем никогда не видевшей ни ворот, ни мяча, он ощущал, как глина, едва тёплая, передаёт свою силу его босым ступням. Здесь, вдалеке от многоязычного гомона мегаполиса, за пределами фавел и пригородов с их миллионами излишне любопытных ушей и глаз, в лесной чаще укрылось место сбора членов террейру кандомбле. Многие десятилетия здесь проводились тайные богослужения, посвящённые африканским богам, вырядившимся в одежды христианских святых – типичная для Рио парадоксальная смесь.

Зазвенели многочисленные двойные колокольчики агого, зажатые в руках юных учеников – и тут же, словно эхом, отозвались бубны пандейру. Наконец, барабаны атабаке, достигавшие почти метра в высоту, обогатили мелодию своими глухими ударами, позволив струнам беримбау, внешне напоминающим огромные луки, дополнить их звучание тем вибрирующим гулом, спутать который невозможно ни с чем.

Когда прозвучали первые, наиболее торжественные такты, темп ускорился и в музыку вплёлся трескучий грохот реку-реку, превративший её в один из тех зажигательных, очаровывающих афро-бразильских ритмов, принуждающих тело само по себе пускаться в пляс. Танец, требовавший безукоризненного владения всеми элементами капоэйры, начался.

Бартоло двигался в такт музыке и ни о чём не думал – привычка, накрепко усвоенная его мускулами за годы изнурительных тренировок. Так же поступали и другие участники состязания, он знал это наверняка, хотя и не смотрел по сторонам. Под строгим присмотром местре, подчинявшихся каждому повелению жреца баба-кекерэ, юноши выполняли тщательно разученные движения капоэйры: прыжки, маховые и круговые удары ногами, перемежая их лёгкими, скользящими шагами. Бартоло, великолепно подготовленный физически, не чувствовал даже малейшей усталости и десять минут спустя – наоборот, его тело, покрывшись потом, казалось, только стало легче, безошибочно выполняя самые сложные двигательные акты.

Когда прошло четверть часа, баба-кекерэ, нетерпеливым жестом длинной, как жердь, руки приказал выйти из круга тем, кто, по его мнению, сбился с ритма или допустил погрешности в движениях. Когда гигантского роста жрец, одетый в белую с золотым шитьём тунику, посмотрел на Бартоло, сердце того ёкнуло. Казалось, от взгляда чёрных глаз, отделённых от тёмно-коричневой кожи лица только налитыми кровью белками, не ускользнули ни европейские корни, ни мельчайшие неточности в исполнении перемещения кокоринья.

Юноша чувствовал, что этот взгляд, связанный, как гласили поверья, с самим богом справедливости Ифа, пронзает его грудь, подобно копью. Бартоло стал выделывать па, придерживаясь правил их исполнения вплоть до миллиметра, одновременно изобразив на лице беззаботную улыбку – так, словно ему это не составляло ни малейшего труда. Ужасный взгляд двинулся дальше.

Из груди юноши едва не вырвался вздох облегчения: жрец никогда не поправлял ошибившегося и не помогал ему советом, в отличие от местре – он лишь исключал из списка претендентов тех, кто, по его мнению, был недостоин благосклонности великих духов Ориша. Обо всём этом он узнал едва ли не только что от местре Мауро, который за время путешествия за город к тайному капищу рассказал Бартоло о связи капоэйры и культа кандомбле.

Все эти истины и правила, многократно изложенные в виде легенд и мифов, он уже слышал ранее, однако только сейчас это прозвучало столь категорично и определённо: капоэйра и кандомбле едины.