Духи земли

— Этот Цезарь… — отец Гвен катал изуродованными ревматизмом пальцами шарики из хлебного мякиша. Мать вздохнула:

— Я бы предпочла Фрица, он должен приехать с минуты на минуту, — к тому же Фриц — наш дальний родственник, Гвен вышла бы замуж за своего.

Но что поделаешь? Ей с детства нравится этот соседский мальчик, Цезарь. Полагаю, ему достанется Дом Наверху? Мы прогуливались там на днях, вы помните? Красивая аллея, конюшни… В общем, можно сказать родовое гнездо…

Она говорила, прищелкивая языком, как цапля; поправляла шиньон, поднимая плечо, тащившее за собой из корсета правую грудь, рука опускалась — опавшая грудь безобразно повисала на косточках из китового уса. Озеро, ставшее бутылочно-зеленым, катило волны с гребнями белой пены, чайки кричали, что осень уже близко и им голодно, отец Мелани позвонил в дверь башни, той, которую дети с легкостью отпирали стеблем одуванчика: «Для мамочки, — шептали они, — для горлицы, для юбочки из серых перьев». Теперь ее, горлицу, можно разглядеть получше: маленькая, в красных кожаных туфельках. Цезарь лежал на берегу, подперев кулаками подбородок, крошечная ракушка в коричневую крапинку уцепилась за кончик рыжей пряди, в ладони врезались острые камешки, и задумчиво наблюдал, как от вокзала идет незнакомец в котелке, еле удерживая под носом густые усы; служанка булочника, тайком воровавшая бисквиты, свернула С дороги, издалека завидев лже-полицейского, и побежала прочь, прячась за большими сетями, круглый год изображавшими туман над озером. «Правда ли, что родители Гвен ждут меня, как она уверяла вчера?»

— Ну, в самом деле, явится он или нет, этот ваш обещанный Цезарь? Is he coming?

Цезарю давно пора было проститься с озером, но его удерживала какая-то волшебная сила, повернуть налево к дому Гвен, потом прийти во Фредег и сообщить о своей свадьбе. Огромное озеро тихо дышало, Цезарь погрузил руки во влажный песок.

— Вот, вот, и впрямь замок, — с удовольствием констатировал лесоторговец, — точно, как нам рассказывал этот Адольф в зеленой форме, но я подумал: «Кто к нам издалека придет, тот соврет, недорого возьмет». К примеру, теща моя из балтийской провинции…

Он наступил на тень башни, которую Арманд крушил ночами после смерти горлицы. Опрометчиво! Тремя годами позже лесоторговец-святотатец был насмерть затоптан лошадьми. «Вот, вот, значится, невестка похожа на средневековый город, сидит на бархатном канапе, как на троне». (Куда однажды вечером, когда небо перевернется и станет багровым на востоке, когда шар земной затрещит и вздрогнет, как лифт, меняющий ход движения, могла бы сесть мадам Каролин Тестю).

— Вот значится, ваш брат, ваш деверь бывал у нас в гостях, и я к вам с ответным визитом, — он поспешно повернулся к Семирамиде, та опустила глаза.

— Да, — вежливо ответил Эжен, — он нам рассказывал о прекрасном приветливом доме в Юре.

— О! прекрасный!.. Это у вас прекрасный дом, почти замок; у меня дом, конечно, тоже большой и удобный, и не слишком старый, его построил мой отец.

Его отец был бакалейщиком, продавал хлеб, бросал буханки на огромную, как колыбель, чашу медных весов, и сюрпризы продавал, кульки из розовой и фиолетовой вощеной бумаги с конфетами и колечком, малюсеньким, годившимся лишь на пальчик мадам Каролин Тестю, которая, впопыхах натянув ботиночки на зеленые ножки, шла наверх в деревню. «Не навозом пахнет, — спорили конюхи, — розой».

— Одним словом, — продолжал Вот-Вот, — я тоже сначала имел дело с колониальными товарами, потом занялся перевозкой грузов и торговлей лесом. У вас здесь виноградники? полей нет? Ваш брат нам рассказывал о другом замке где-то поблизости, наверху в горах, ну, тот, который вы унаследовали от дяди, потому что его единственный сын упал с орешника и убился.

— О! нет никакого замка, — сказала Мадам.

— О! это совсем крошечный замок, — сказал Эжен.

Вот-Вот наморщил лоб. Имеется ли у этого Дома Наверху, как называл его Адольф, башня расширенная кверху и затянутая в корсет, похожая на ту, что есть теперь у его соперника? Соперника, соседа? Они крали друг у друга время и пространство, сосед, широкое, грубое лицо и внушительное брюхо, по-прежнему, носил черную крестьянскую блузу с вышитыми белыми крестиками на запястьях. Башню недавно отстроенного замка-логова украшали солнечные часы. Жозеф Диманш, иногда на неделе забредавший в эти края, хлыст вокруг шеи, считал, что латинский девиз, выгравированный на циферблате, очень подходит хозяину. Обычно тот стоял у окна башни, ведя наблюдение за домом Мелани, или опрыскивал известью сорняки в саду, муравьиные процессии тут же отправлялись к соседу, заползали на длинные стволы, приданое Мелани, которое лесорубы уже грузили на телеги, чтобы начать спуск в несколько лье к озеру.

— Да, — подтвердила Мадам, — Адольф говорил, что у вас очень красивый дом.