Духовидец. Гений. Абеллино, великий разбойник

Наконец, поскольку она не замечала меня, несмотря на шорох от моих движений, принялся я громко кашлять. Она вскочила испуганно и взглянула на меня снизу вверх, поскольку я стоял довольно близко от нее. Высокий, бессознательный вскрик был ее ответом. Милосердный Боже! Это была Эльмира, моя обожаемая супруга. В мольбе протянула она ко мне руки, я упал к ее ногам и обнял ее; небо и земля исчезли. То был великий, возвышенный миг свидания.

Конец второй части

Уведомление от издателя [187]

До этого места доходит пересланная мне господином маркизом фон Гроссе из Испании 1792 года рукопись. Он сообщил мне, что продолжение работы получу я сразу же после Пасхи. Поскольку изрядное отдаление или другие приключившиеся затруднения помешали его намерению, передаю я благосклонной публике при нынешних пасхальных ярмарочных обстоятельствах эту книгу[188] в двух частях и надеюсь на обещание господина автора прислать мне продолжение или завершение сего труда к Мих<айловской> ярмарке[189].

ЧАСТЬ III

— Эльмира, о Боже! — вскричал я. — Как ты сюда попала? Ты ли это, моя божественная, из мертвых восставшая жена?

— Да, Карлос, я!

— Ах, как я могу поверить, что снова сжимаю тебя в своих объятиях! Как крепко должен я тебя держать, чтобы ты не ускользнула от меня в третий раз, моя золотая, незабвенная супруга! Взгляни, вот носовой платок, которым я отер твою кровь в карете и с тех пор всегда носил его при себе. Не узнаешь ли ты свою кровь, хотя она с тех пор уже запеклась?

Эльмира удивленно взглянула на платок и затем вновь перевела взгляд на меня.

— Что ты такое говоришь, Карлос? Я истекала кровью в твоей карете? Нет, я не понимаю тебя!

— Как? Ты все уже совершенно позабыла? Как нам удалось бежать от Духа? И как я нес тебя на этих самых руках к карете, чтобы навеки бежать с тобой из замка? И как ты была смертельно ранена — во всяком случае, так мне тогда казалось — пистолетным выстрелом, после чего долго не приходила в сознание? Неужели ты все, до самой последней очевидной подробности, позабыла?

Она взглянула на меня с горькой усмешкой.

— Бедный юноша! — заметила она. — Приди же наконец в себя. От радости ты лишился рассудка! Подумай только, что ты мне только что рассказал.

— Как же такое возможно? Ха, у меня только что повязка упала с глаз! Неужто я был вновь обманут? Скажи мне, Эльмира, помнишь ли ты хоть что-то из того, что я тебе сейчас поведал?

— Совсем ничего, мой супруг.

— Значит, это кровь некой обманщицы.

Я отшвырнул платок прочь от себя.

— Если ты не бредишь, это ее кровь.

Какие только сцены чистейшей радости не последовали за нашей встречей! Нам было что друг другу рассказать, но мы молчали. Никогда слова не казались мне столь незначащими, как в тот миг. Даже глаза наши были всего лишь несовершенными и сбивчивыми переводчиками наших мыслей. Утро занялось, но мы не ведали, что полночь уже миновала.

* * *

— Итак, здесь достигаю я цели моих странствий, куда вела меня судьба столь много дней! — воскликнул я, пробуждаясь. — Течение времени влечет нас преднамеренно совсем иным путем, чем мы предполагаем и намечаем. Меня увенчало оно прекраснейшими гирляндами цветов, которые имело наготове; я прижимаю свою супругу с необыкновенным счастливым трепетом к своей раскрепощенной груди и чувствую с вдохновенной страстностью, что она истощила свои возможности.

— Истощила? — с улыбкой переспросила Эльмира. — Когда ты перестанешь выдумывать? Разве ты забыл те несколько счастливых часов, когда я была твоей невестой, забыл монастырь Святого Яго?

— О, Эльмира, какие воспоминания!

— И если я с предусмотрительностью, ради своего счастья, желаю удержать тебя, старайся и ты удержать меня для себя.

— Что имеешь ты в виду? Разве второе желание не содержится уже в первом?

— Нет, мой супруг. Первое имеет в виду разлуку через смерть, а второе — ах! еще более ужасное — разлуку через измену.

— Возможно ли, что Эльмира в это верит?

С мягкой, ангельской улыбкой она зажала мне рот.

— Ах! — вздохнула она стесненно. — Карлос, Карлос! Я боюсь, что сегодня празднуем мы двойное воссоединение.

— Как? Тебе известно...

— Да, мне известна твоя история, Карлос. Бедный юноша, сколь коварно ты был соблазнен, и имелись очевидные причины посвятить меня во все мучительные подробности. Но мне повезло больше, чем тебе, и я выскользнула из их рук в тот самый миг, когда они верили, что держат меня наикрепчайшим образом. Я бежала от них в чужую страну, унося с собой всего лишь твой портрет, несколько колец и драгоценностей — их хватило, чтобы купить здесь хижину, основать небольшое хозяйство. Все богатство твоей супруги, Карлос, этой избалованной и изнеженной женщины, состояло за истекшее время из двух коров, небольшого сада и двух рук, чьей белизне и мягкости тебе не придется более удивляться.

— Эти руки были доказательством твоей красоты, Эльмира, и теперь они мне еще дороже как доказательство твоей добродетели. Даже пред алтарем не целовал я их с такой страстностью, как теперь. Ты была началом моего счастья, не захочешь ли ты теперь его продлить?