Духовная безопасность нас и наших детей

Настоящий расцвет движения пришелся на 20-е годы XX века. В своей борьбе с Православной Церковью большевики сначала весьма благоволили сектам, которых удобно было называть «жертвами царского режима». Открывались молитвенные дома, устраивались сектантские коммуны наподобие толстовских, и именно тогда сложились основные толки пятидесятничества. Это «христиане евангельской веры» (воронаевцы), «христиане веры евангельской» (шмидтовцы), «евангельские христиане в духе апостолов» (смородинцы), субботствующие пятидесятники и т. д. Главной проблемой этих течений была катастрофическая неуживчивость друг с другом, что способствовало их делению и появлению новых толков.

В середине 30-х годов сектантство было разгромлено, потому что свою «миссию» – окончательно расколоть и подорвать Церковь – они выполнить так и не смогли, а вот молодой Советской республике угрожали «религиозным дурманом» и раздорами. После занятия Красной Армией Западной Украины, Белоруссии и Прибалтики в 1939 году на территории Советского Союза оказалось значительное количество общин пятидесятников, где они и смогли просуществовать до конца войны.

В послевоенные годы, под давлением советских властей, пятидесятникам пришлось либо объединиться с баптистами, либо уйти в подполье, где они и пребывали до 1991 года, когда в стране была объявлена «религиозная свобода».

Что же представляет собой «говорение на языках» в практике сектантов? В книге Деяний святых Апостолов повествуется о том, что в день сошествия Духа на апостолов исполнилось пророчество Спасителя о том, что они «заговорят на новых языках», в знамение наступления Нового Завета.

Один из главных деятелей пятидесятнического «Движения веры» Кеннед Хейтинг пишет: «Есть переживание, которое приходит после получения «спасения», и это переживание называется «исполнением духа святого». Молитва «на языках» – это естественный, начальный признак или свидетельство «исполнения духом святым». На основании своего жизненного опыта я обнаружил: чем больше я молюсь и «покланяюсь духу на языках», тем больше откровений и других даров я получаю. Чем меньше я молюсь на языках, тем меньше проявляются и другие духовные дары. Молитва на языках – это дверь для последующих даров духа».

На самом деле молитва на языках у пятидесятников имеет вид либо очевидного притворства, либо неконтролируемой истерии. Как признаются многие харизматики, чтобы «завестись», они начинают имитировать это языкоговорение, выкрикивая бессвязные слова. Если спросить у сектантов, на основании чего они выкрикивают бессмысленные звуки, трясутся в истерике, катаются по полу – т. е. делают то, что апостолами совершенно не одобрялось, они отвечают, например, что апостол Павел, чьи слова их обличают, был всего лишь человеком, который мог и ошибаться. Но главное, на что они ссылаются, что Павел все-таки называл глоссолалию «даром Духа», и этим все сказано.

На самом деле, ап. Павел пишет, что духи пророческие послушны пророкам (1 Кор. 14, 32). Если говорю языками ангельскими, а любви не имею, я медь звенящая и кимвал звучащий (1 Кор. 13, 1). Испытывайте духов, от Бога ли они (1 Ин. 4, 1). Например, никто не скажет Духом: анафема Иисус (1 Кор. 12, 3). Значит, такие выкрики бывали на христианских собраниях, и они вызывают порицание апостола, как нехристианского происхождения. Если нет истолкователя, говорящий да молчит (1 Кор. 14, 28–30).

Явление глоссолалии, т. е. полусознательного, истерического бормотания и выкрикивания нечленораздельных звуков, было известно с древности, и является доныне неотъемлемой частью многих языческих культов: в экстатическом шаманизме, шиваизме, дервишизме, древнегреческих мистериях и в современных неоиндуистских и неоязыческих сектах. Видимо, новообращенные из язычников принесли свой опыт глоссолалии и в раннехристианские общины, где ей противостоял ап. Павел, с педагогической мудростью указывая ее приверженцам на необходимость сохранения во время Богослужения чинности и порядка.