Духовная культура средневековой Руси

Книга Александра Ильича Клибанова «Духовная культура средневековой Руси» — горько думать об этом — завершает серию его блестящих монографических исследований русской средневековой мысли. Кончина автора прервала его многолетний труд на той вершине исследовательских раздумий, с которой видна не только огромная длина пройденного пути, но и близость изначально намеченной цели. Эта книга занимает важнейшее место в разработанной ученым концепции формирования социальных идей переломного для России времени. Она составляет необходимую часть комплексного исследования, главнейшие срезы которого, демонстрируя многофакторность изучаемого процесса, проходят по разным уровням социальной стратиграфии. Автор внимательно исследует состояние общественной мысли на ее низшем уровне, соответствующем крестьянскому миру (в смысле сельской организации), ц на уровне ее высших достижений в сочинениях крупнейших мыслителей первой половины XVI в., показывая, как оба среза в равной степени отражают умонастроение общества в целом.

Книга обобщает и уже изданные мысли автора, и состояние проблемы в старой и новейшей историографии, но очень многое в этой работе поражает новизной обобщения. Более всего впечатляет исследование идейных и социальных программ публицистов в их полемике друг с другом, а также выяснение их зависимости от предшествующего литературного и публицистического опыта не только русского, но и общеевропейского. Работа изобилует множеством важных находок и частных решений. Особо отмечу великолепный очерк сельского прихода, анализ Послания Федора Карпова митрополиту Даниилу, блестящий этюд о Якове Шишкине. Однако центральное место в книге составляют главы, посвященные проблеме социальной справедливости и проблеме самоценности человека, в которых безупречно аргументирован главный тезис концепции А. И. Клибанова — выдвижение на первый план личностного момента на смену древним формам общественного мировоззрения, ориентированным на общинный коллективизм. Автор обосновывает возникновение и дальнейшую динамику укрепления этой гуманистической идеи. Уже привившийся для характеристики этого времени термин «русское предвозрождение» в результате исследования А. И. Клибанова наполняется новым содержанием, не противоречащим тому материалу, который прежде извлекался главным образом из сферы новаций в искусстве и литературе.

Внимание читателя, несомненно, привлечет сравнительный анализ явлений русской общественной мысли XIV‑XVI вв. с параллельными явлениями Западной Европы.

Вспоминая свои беседы с Александром Ильичем по поводу его последней книги, я хочу остановиться на тех замечаниях, которые остались нереализованными им в надежде на продолжение исследования.

Реконструируя систему прихода, опирающуюся на древнюю традицию, следует иметь в виду, что община во многих случаях на русском Севере сохраняла свою целостность ^из‑за того, что нормой обояривания земель там была крупная вотчина, равная целому погосту или значительной его части. Однако писцовые книги демонстрируют и множество случаев иного рода: погост разделен на десятки боярщинок и своеземче- ских владений. В таких условиях, надо полагать, община уцелеть не могла, а если и сохранялась, то не в силу ли существования и в этих условиях единого прихода? Может быть, роль прихода была даже значительнее, чем мы сегодня это представляем.

Мирской приход с избираемыми самими прихожанами клириками, на мой взгляд, следовало бы сопоставить с особой организацией новгородской церкви, в которой даже высшие церковные власти (архиепископ с XII в., новгородский архимандрит с XIII в.) выбирались на вече. В этой связи любопытно было бы проследить, является ли реконструированная А. И. Клибановым форма мирского прихода специфической для Новгородской земли или распространена на более широкой территории. С другой стороны, новгородские источники знают трапезы в приходских городских церквах лишь с XVI в., т. е. в условиях новых, московских порядков. По–видимому, в более раннее время, в эпоху новгородской независимости, уличанские братчины не смыкались с церковной организацией. Как выйти из этого противоречия?

Ставлю эти вопросы из желания показать, что работа А. И. Клибанова в ее наблюдениях и выводах не замкнута только на конкретную цель его исследования, а побуждает к дальнейшему изучению сюжетов, выходящих за пределы той исследовательской программы, которая была намечена ее автором. Способность книги направлять мысль читателя к новым исследованиям всегда была и остается гарантией научного бессмертия и такой книги, и ее автора.

Академик РАН В. Л. Янин