Духовная война (ЛП)

– Третья тактика, которую мы используем в нашей практике отрицания смерти, это постоянное отвлечение. Дабы не задумываться, мы занимаем себя делами, удерживая своё внимание сфокусированным на мириадах тривиальностей жизни. Святая троица – дом, семья, работа, но есть и другие вещи для заполнения пробелов по мере необходимости – спорт, покупки, книги и телевидение, пристрастия, хобби и так далее. Я помолчал, шагая, размышляя. – Итак, первое: смерть не продлится долго и мы вероятно будем слишком дряхлыми, чтобы нас это заботило; второе: смерть это не конец, как кажется, это просто переход куда-то; и третье: это постоянное отвлечение. Благодаря этим тактикам отрицания смерть не имеет значимого присутствия в нашей жизни. Она каждый момент с нами, но никогда не перед глазами, где мы должны смотреть на неё и думать о ней. Так мы держим смерть вне поля зрения, за спиной, а не перед собой. Так мы удерживаем состояние отрицания смерти, которое позволяет нам проживать жизнь практически бессознательно.

***

Это был общий план – рассмотрение предмета и отношения к нему. Теперь я бы хотел предоставить крупный план. – Есть избитое клише, что мы не знаем, насколько нам что-то дорого, пока не потеряем это; что когда человек близко сталкивается со своей смертностью, он начинает по-новому ценить жизнь. Внезапно всё становится прекрасным и восхитительным, каждый день это дар, всё приобретает новое значение и тому подобное. Это очень мощно, это открывает глаза и расширяет перспективу. Мы называем это зовом пробуждения, и это именно так и есть. Всем это знакомо? Поднимите руки. Все подняли руки. – Наверное, из телевидения или кино. Кто видел это вблизи? Большинство рук опустились. – А кто сам переживал это? Только двое или трое не опустили рук. Я указал на одного молодого человека по имени Терри. – Что произошло? – Я упал с лесов на работе, – сказал он. – Я слышал, как врачи скорой помощи говорили, что я не жилец, а потом, в приёмном отделении тоже, я бы сказал, не верили, что я выживу. – И? – Ну, очевидно, я всё-таки выжил, и потом всё было так, как вы описываете. Я стал действительно искренне и глубоко всё ценить. Я не мог понять, почему все не чувствуют так всё время, то есть, почему никто не видит этого? – Он на секунду замолк, но потом продолжил. – То есть, я попросту по-другому стал смотреть на всё. Это полностью изменило мои взгляды. – И как долго это продолжалось? – Ну, это ещё со мной... – Но не совсем, – сказал я. Воцарилась полная тишина. Все глаза были устремлены на Терри. – Нет, – он вздохнул, – не совсем. Теперь это лишь память. Это совсем не то, но я бы так хотел, чтобы оно было. Я чувствовал себя действительно живым, ээ, где-то около недели, наверно, но это было реальным. Это было самым реальным из всего, что я когда-либо испытывал, это была реальная жизнь, а эта только что-то вроде, ну, как вы говорите, как во сне. Я обещал себе, что не упущу этого, как говорила Лиза, но упустил, и теперь всё почти как обычно. – Значит, для вас это было не клише? – О, нет, конечно нет, – сказал он с ощутимой искренностью, – я был живее, чем когда-либо в жизни. Прямо как вы говорите, как будто я проснулся не мгновенье, но не смог остаться в этом состоянии, как будто снова закрыл глаза и уплыл в ту жизнь, где я был раньше до несчастного случая, или жизнь затащила меня обратно. Как-то грустно об этом сейчас думать, что я вот, опять нормальный человек, и всё такое. Было такое чувство, что я наконец родился, как будто я впервые узнал, что такое жизнь. Я всегда думал, что жизнь должна быть именно такой. Я и сейчас так думаю. Это стало главной причиной, почему я стал увлекаться духовностью

и приходить сюда к Брэтт. Я пытался снова поймать то ощущение интенсивной жизненности. И, в общем-то, всё ещё пытаюсь. – И как вам это удаётся? Он покачал головой. – Не очень-то.

***