Духовная жизнь Америки (пер. Коваленская)

Они не заботятся о цльности впечатлній, это могло бы быть, если бы локомотивъ проносился по сцен посл послдней реплики. Они хотятъ, чтобы зритель приходилъ въ восторгъ, плакалъ или смялся при каждой ситуаціи. Ирландецъ долженъ выказать себя не во всей пьесы, а въ отдльныхъ счастливо сложившихся обстоятельствахъ и въ забавныхъ діалогахъ. На американской сцен почти никогда не увидишь какого-нибудь драматическаго произведенія съ началомъ и концомъ, поэтому они и берутъ самыя невроятныя темы для своихъ пьесъ. Не говоря уже о «Хижин дяди Тома», «Оливер Твист», «Битв при Атлант», которые служатъ темами для ихъ пьесъ, они заимствуютъ ихъ даже изъ жизни чикагскихъ анархистовъ.

Положительно нельзя себ представить, откуда только американцы не берутъ темъ для своихъ пьесъ. Я думаю, они способны взять ихъ изъ Адресъ-Календаря, передлать въ драму таблицу умноженія, двухъ цыплятъ, Суэцкій каналъ и т. п.

Обстановочный фарсъ является типичнымъ американскимъ произведеніемъ. Посл хорошаго ирландца главное вниманіе обращается на вншніе эффекты, обусловливаемые сумасшедшей пушечной стрльбой и рзней, а затмъ на обстановку. Объ обстановк обыкновенно печатаютъ въ театральныхъ афишахъ самымъ жирнымъ шрифтомъ. «Реальная постановка» — читаемъ мы. Американцы стараются особенно подчеркнуть и обратить вниманіе публики на новые костюмы актеровъ и на громадную цнность украшеній примадонны. Они объявляютъ, что пьеса еще никогда не шла въ этомъ город съ такой хорошей обстановкой, и приглашаютъ публику посмотрть на этотъ chef d'oeuvre.

Такъ какъ въ Америк всего больше была развита техника, то слдовало бы ожидать, что декоративныя подробности, которымъ они придаютъ такое большое значеніе, выполнены съ изумительнымъ искусствомъ. Между тмъ это далеко не такъ. У американцевъ не хватаетъ художественнаго вкуса для того, чтобы гармонично слить вншніе эффекты съ содержаніемъ пьесы; не хватаетъ художественнаго чутья, чтобы соединитъ отдльныя декоративныя части въ гармоническое цлое. Я видлъ на самой лучшей сцен Нью-Йорка одну обстановочную пьесу, которая считалась торжествомъ декоративнаго искусства. На сцен были представлены горы, хуже которыхъ я не видалъ въ Норвегіи; вся обстановка была сдлана изъ грубаго картона. Лсъ, птицы, животныя, даже слонъ, всившій не боле часового ключа, — все было картонное. И надъ этимъ картоннымъ ландшафтомъ свтило вечернее солнце, настоящее чудо американской техники. Оно производило впечатлніе настоящаго американскаго солнца, такъ что зритель забывалъ, гд онъ находится. Оно съ поразительной врностью передавало вс различные переливы заходящаго солнца. Сначала яркій свтъ разливался во вс стороны и освщалъ окрестности; постепенно онъ начиналъ ускользать, ослпительный блескъ замнялся блднымъ золотомъ; солнце скользило все дальше и дальше, лучи становились холодными, кроваво-красными и, наконецъ, потухали за горными вершинами; небо заволакивалось зеленоватой дымкой. Солнце опускалось все ниже и ниже къ горизонту… И это дивное солнце освщало картонный ландшафтъ съ картонными горами и рками, дрожавшими и трепетавшими отъ малйшаго дуновенія. Это было не художественное сочетаніе.

Среди этого жизненнаго ландшафта единственнымъ живымъ существомъ (кром солнца) былъ человкъ, который долженъ былъ пробраться къ своей возлюбленной, живущей за горами, расположенными на заднемъ план сцены. Человкъ этотъ отправился въ путь. Обыкновенно, если человкъ владетъ своими пятью чувствами и хочетъ пройти за горы къ опредленному мсту, то онъ старается по мр возможности итти по одному направленію. Но упомянутый актеръ поступалъ совершенно иначе. Онъ метался по лсу, для того, чтобы убдить публику, что онъ дйствительно шелъ, проходилъ мимо картонныхъ птицъ, которыя не двигались съ мста при его приближеніи, мимо скалы, дрожавшей до основанія отъ его шаговъ, переправлялся черезъ ручей, мимо ключа, не замочивъ ногъ, возвращался назадъ, носился, какъ бшеный, туда и сюда и, наконецъ, исчезъ за одной изъ кулисъ. Солнце закатилось подъ звуки затихающей музыки, и наступила ночь. Прошло восемь минутъ. Въ слдующемъ явленіи онъ снова появляется и въ монолог длиною въ полмили повствуетъ себ и публик о длинномъ только-что пройденномъ имъ пути за горы; хотя каждый изъ публики готовъ поклясться, что онъ не достигъ горъ, несмотря на свое длинное путешествіе.

Американцы совершенно незнакомы съ устройствомъ подвижныхъ кулисъ, которыя позволяютъ актеру, желающему пройти «за горы», итти по одному направленію, хотя бы цлыхъ тридцать минутъ, не бросаясь на задній планъ и не забгая за кулисы.

Въ американскихъ театрахъ часто даются такъ-называемыя «французскія пьесы», хотя само собою разумется, что эти пьесы никогда не шли во Франціи. Америка почерпнула изъ газетныхъ извстій, что французское драматическое искусство только немногимъ ниже искусства Дакоты, вслдствіе чего они и начали ставитъ французскія пьесы.