Духовно неправильное просветление

– Именно это мы и пытаемся обнаружить, – сказала она, – вот такие затыки. Мы надеемся, что сможем показать вам, что вопрос, который кажется вам не относящимся к теме, можно просто мягко перевести назад в область вашего вѐдения. Это просто так не случится. Вы должны попрактиковаться. Вот зачем мы здесь.

– Окей, полагаю, это то же самое, что сказать "Можно ли задать вопрос, не зная, кто задаёт вопрос?" Верно?

Джанет неуверенно кивнула.

– Вопрос можно сократить до "Можно ли быть , не зная, что ты есть ?" или "Можно ли делать, не зная, кто делает?" . Это либо белиберда, либо шутка , вам не кажется?

– Хм, не знаю, – сказала она. – Но вы не можете сказать так тому, кто будет звонить.

Я посмотрел на Марка, он лишь пожал плечами.

– Окей, – сказал я, – для меня это звучит так: кто-то спрашивает, возможно ли существовать, не зная своей истинной природы. Изначальная форма вопроса придаёт ему видимость нормального вопроса, а то, как я его перефразировал, делает его довольно нелепым, но по существу вопрос именно об этом. "Могу ли я не знать свою истинную природу?" Довольно трудно ответить на такой вопрос, чтобы не создать впечатления, что ты подшучиваешь над вопрошающим. Нельзя ли перейти к следующему вопросу?

– Да.

– Окей.

– Э, посмотрим… Является ли просветление естественным шагом эволюции?

– О, хороший вопрос. Ответ – нет. Если просветление и имеет какое-либо отношение к эволюции, то это её крах. То есть, я полагаю, что в вопросе имелась в виду эволюция перерождающихся индивидуумов, или эволюция видов, но ответ в любом случае тот же. Эволюция это изменение, а просветление это истина, которая неизменна. Эволюция происходит более широком контексте, чем повседневная жизнь, но она по-прежнему заключена в рамки двойственного контекста. Другими словами, эволюция, рост, развитие, изменения, что угодно – всё является частью драматического представления дуального бытия. Просветление – нет.

– Но подождите, – вступил Марк, – не является ли просветление концом эволюционной линии?

– Вам могут задавать сопутствующие или уточняющие вопросы, – пояснила Джанет.

– Всё нормально, – сказал я. – Забавный вопрос. Буду ли я сам испытывать рост за пределами реализации истины в этой жизни? Нет. Перерожусь ли я снова в состоянии невежества, иначе говоря, заставят ли невидимые силы меня снова заснуть? Нет. Вопрос подразумевает существование дифференцированного истинного "я", как отдельного существа, а это, э, не совсем верное предположение. Дифференцированное и истинное взаимоисключающие вещи.

– Тогда с кем мы разговариваем?

– Вы имеете в виду Джеда МакКенну? Не имею понятия. Персонаж во сне.

– Вы просветлённый и вы не знаете, кто вы есть?

– Не могу знать, это неважно, мне всё равно. Вы говорите о примирении состояния сна с реальностью, как бы желая подытожить. Все, похоже, попались на этот крючок, но у вас ничего не получится. Истина и ложь непримиримы. Истина есть, лжи не существует. Ложь это лишь мираж, который существует только во взгляде наблюдателя. Истина и ложь это не противоположности, не как чёрное и белое в символе инь-ян. Истинного "я" не существует, а о ложном и говорить нечего. Мы не можем настаивать на чём-то истинном, имеющем смысл в свете того, что мы знаем, потому что мы ничего не знаем. Опять же, дифференцированность и истина исключают друг друга, а не две половины целого.

– О-о, это неплохо, – сказала Джанет. – Отличные острые замечания. Немного длинновато для ответа, но можно подогнать. Вот чем мы здесь занимаемся: делаем вашу речь чёткой и краткой. Здесь хороший материал. Очень интересно. Окей, следующий вопрос. Если любовь это всё, что есть…

– Не пойдёт. Следующий вопрос, пожалуйста.

– Простите?

– Давайте пропустим это.

– Вы не хотите отвечать…?

– Это не вопрос, это завуалированное утверждение. Но всё равно, не существует такого вопроса, начинающегося на "если любовь это всё, что есть", на который я бы смог ответить. Я не смог бы ответить даже на такой: "Если любовь это всё, что есть, то какой ваш любимый цвет?"

– А что такого в любви…

– Слушайте, я не хочу надоедать вам до слёз, ребята. Вы и правда хотите выслушивать объяснение по поводу каждого вопроса, на который я не хочу отвечать?

– Думаю, да, – сказала Джанет. – Во-первых, нам это не надоедает. Во-вторых, это помогает нам найти пути установить контроль над форматом открытого вопроса. Я дам вам знать, если нам надоест, – она улыбнулась.

– Окей.

– Итак, что такого в любви?

– Это не имеет никакого отношения к любви. Можно было сказать и так: "Если интенсивное гамма-излучение это всё, что есть", или "Если дубовая фанера это всё, что есть". В действительности же вопрос звучит так: "Если мои убеждения верны, как это стыкуется с вашими убеждениями?". У меня нет никаких убеждений, и я не могу отвечать на вопрос, основанный на чьих-то убеждениях. Это всё равно, что спросить: "Как свобода стыкуется с моей ограниченностью?". Никак. Если бы вопрос стоял так: "Является ли любовь всем, что есть?", тогда можно попытаться ответить, но мы не можем просто принимать на веру, что любовь это всё, что есть.