Духовность. Формы, принципы, подходы. Том I

Напряженность эта неизбежна и принадлежит к «фундаментальной материи» духовности. Она не может и не должна разряжаться в пользу одного из своих полюсов. Сообразование с путем, намеченным извне, — препятствие для импульса к подлинному развитию личности и для роста ее собственной жизненной устремленности. Сообразование же исключительно с путем внутренним отчуждает от конкретной действительности и, тем самым, от «сопротивления», при котором пробуждается всякое личностное сознание^[162].

Второй духовный момент состоит в том, что через развитие своей жизни становится уловимым что-то от Тайны. «Духовность пытается смотреть на жизненную реальность, в которую мы вовлечены, таким образом, чтобы она была чем-то большим, нежели просто инструментом, посредством которого мы самоутверждаемся и подчиняем себе жизнь»^[163]. Необходимость и решения, рутинный распорядок и случайности, люди и вещи, вверенные нашей заботе, суть воплощения формы нашей жизни, но через это они раскрывают большее, некую таинственную «другую сторону»^[164].

Оборотная сторона созревания

Юность и ее расцвет имеют свою оборотную сторону, которая в ходе жизни проявляется в многообразном опыте: в спаде жизненной энергии, в столкновении с ограничениями, в ощущении рутинности и подавленности, в пробуждении чувства жизни как целого, в осознании относительности, в познании односторонности развития собственной личности, действий и отношений, в стремлении дорожить минутами размышления, во все большей значимости вопроса о смысле своей жизни. Важной движущей силой этого переворота оказывается смерть, которая начинает отбрасывать свои тени, скрытые в многообразном опыте познания конечности и пробуждающемся при этом понимании жизни как целого, как конечной целостности^[165].

Таким образом, личность, достигнув среднего возраста, вынуждена как сознательно, так и бессознательно реагировать на острое чувство собственной смертности. Имеет ли место непосредственное столкновение со смертностью, и ведет ли оно к новым уровням восприятия и оценки, или смертность скрыта за механизмами бегства и ими отрицается, к поворотному моменту среднего возраста она становится центральной данностью в организации личности. Мы начинаем уже измерять время своей жизни более в отношении к ее концу, нежели к ее началу^[166].

На первый взгляд кажется, будто указанный переворот следует истолковывать как нечто негативное. Ведь юность и взросление начинают, в конце концов, обнаруживать свои границы: меньше силы, меньше быстроты, меньше жизненности, меньше красоты, меньше энергии. К тому же эта оборотная сторона проявляется не как возможность — основное настроение юности, — но как факт. Однако при ближайшем рассмотрении эти более острые углы жизненного поворота^[167]оказываются возможностями для духовного роста^[168]. Эту амбивалентность мы продумаем с помощью нескольких существенных тем.

Самоопределение. Конечность проявляется в вопросах, касающихся личностного развития: являлись ли правильными мои жизненные решения? Действительно ли я тот, кем я стал? Моя самотождественность ставится под вопрос. «Я», которое мы определили как уникальное, поколеблено^[169]. Как показывают примеры из восточной и западной духовности, этот удар по моей само- тождественности предоставляет возможность самоиспытания. Люди уходят в одиночество, размышляют о своем предназначении, пытаются впустить смерть в свою жизнь. Они больше не выводят свою идентичность из социальных связей, но ищут ее в конфронтации с Бесконечным. «Конфронтация

с конечностью, которая требуется во время этого перехода, может дать индивиду повод для созерцательного опыта, который укрепил бы физическую и духовную целостность личности»^[170].

Способ действий. Оборотная сторона деятельности проявляется в разных обличиях: в утрате позиции, в утрате смысла, в неспособности действовать, в ощущении, что не поспеваешь за событиями. Духовность среднего возраста преобразует наши позиции в соответствии с вовлеченностью в мирские дела. «В то время как внешне жизненная позиция может оставаться неизменной, может, однако, произойти глубокий сдвиг во внутренних целях и внешних позициях»^[171]. Способ действий становится более созерцательным, более непринужденным, менее властным, более свободным внутренне, но и полным сочувствия: «Новая обращенность к внутреннему, поиск глубины лицом к лицу с собственной конечностью и на фоне надломленности человеческого сообщества ведут к ненасильственному обращению с природой и людьми»^[172].