Духовные беседы

Но может прийти молитва в такое состояние, когда Бог с нами и произнесение Его имени действительно как огонь пожигает нас. Так надо было бы произносить и «Отче наш». По существу говоря, если мы один раз за всю нашу жизнь скажем эти слова с их подлинным смыслом, соответствующим реальности самого бытия, — «Отче наш» — довольно этого. В этом тайна, как переродиться из нашего состояния греховного в такое, которое ожидает от нас Господь.

Так, вопрос молитвы именем Иисусовым занимает очень важное место в жизни Церкви, ибо это есть вопрос спасения мира, потому что Христос есть Спаситель мира. Очень многое не зависит от нас, но можно сказать и обратное — от нас зависит многое. В Церкви установилось молиться так: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго», — прежде как покаянная молитва. Но «грешнаго» мы говорим, только когда молимся в одиночку: мы не можем сказать, что наш брат грешный. Поэтому, когда говорим: «помилуй нас», слово «грешный» не произносится. Мы делаем согласно Посланиям Апостолов, где все члены той или иной поместной Церкви — святые. И чем глубже наше болезненное ощущение присутствия в нас греха, тем больше получается результат от каждого призывания имени Божиего. Но еще многие-многие годы надо говорить эту молитву, пока не срастется все наше существо с именем Христа, Спасителя нашего.

В статье «О молитве Иисусовой» [215] целью моей было удержать многих людей от доверия к некоторым писаниям, которые извращают традицию Церкви. В этой статье я хотел подчеркнуть то, что несомненно принадлежит к традиции. Это очень сжатое, короткое описание. Но тайна этой молитвы, так же как тайна Христа, — необъяснима, и дается жить ее, эту тайну, опытом.

Блаженный Силуан говорил мне, что в деревне некоторые младенцы, умирая, делали крестное знамение. Кто, какой дух двигает этих младенцев сделать крестное знамение? А многие монахи испытали такое положение, когда от подвига и усталости, скорбей и болезней, от вражеских нападений человек ощущает себя подавленным, и тело его становится парализованным. И как выйти из этого состояния паралича? — Если я в состоянии двинуть на несколько сантиметров рукой и сделать знамение креста, то я моментально освобождаюсь от этого паралича. Но иногда даже этого нельзя сделать. Тогда ищешь другой способ, как перекреститься. Сила крестного знамения есть «Сила честнаго и животворящего Креста». Так же и с именем Христа — мы познаем его силу из опыта. И никак нельзя объяснить словами, почему.

Итак, мы взяли за правило малую «дозу»: четыре часа в день вместе молиться Иисусовой молитвой. Наша жизнь здесь — не такая, как на Афоне, где можно жить проще. Мы здесь постоянно «натянуты», и эта натянутость и напряжение связаны с тем, что мы слишком близко живем с миром. Но я думаю, что когда-нибудь положение нашего монастыря изменится — он станет более зрелым. А пока мы все время созидаем, нам надо построить еще жилища и так далее — все своим трудом.

Господь сказал: «Даром вы получили, даром давайте» (Мф. 10:8), но, простите, даром нам ничего почти не дается. Все дарования Божии, конечно, не подлежат оплате деньгами, и они даются как чистый дар, но в практической жизни нашей мы за все должны платить. Вот сейчас мы говорим, собравшись в этом данном нам промыслом Божиим храме. Мы должны платить за электричество! Но за то, что мы обслуживаем приходящих к нам, как рабочие в отеле, за то, что мы принимаем их на исповедь и служим Литургию, они оставляют нам немного денег, которые не покрывают наших расходов. Но все-таки мы существуем, и я надеюсь, что дальше будет еще лучше. Благодаря тому, что мы никого не отягощаем прошением о деньгах и помощи, мы сохраняем нашу свободу духовную, которой другие не имеют. И это очень важный момент в нашей жизни. Я бы хотел, чтобы все вы — и сестры, и братья — поняли, сколь важен каждый труд, который мы несем здесь, для того, чтобы существовал этот монастырь, как он есть: и как видимое явление, материальное, и, самое важное, — как «живое», как люди. И в условиях православной диаспоры на Западе, конечно, мы не можем быть оплачены, как в автокефальных церквах. Поэтому что бы вы ни делали — это есть борьба за нашу духовную свободу. Когда мы все делаем сознательно, тогда это не отягощает нас, и Бог дает нам энергию на работу и труд.

В нашей жизни нет ничего, что не имело бы важного значения. Все важно, потому что все связано с Великим Богом. И этот Великий Бог говорит: «Смотрите, да не презрите единого от малых сих». Сейчас, говоря об этом, скажу вам: мне долгое время было свойственно смеяться над собою, когда приходила тщеславная мысль. Но когда я прочитал об этом и больше почувствовал это слово: «Смотрите, да не презрите единого от малых сих», то я пришел к мысли, что я тоже один из этих малых. И, значит, если Бог заботится обо мне, то моя жизнь тоже не есть нечто малое, но из-за Бога — великое. Так, когда мы живем здесь, от наших мыслей, устроения и мышления жизнь наша исполняется глубочайшего смысла и красоты, хотя внешне ничего нет.