Духовные беседы

Беседа 8: О принципах монашеской жизни [64]

О видении истинного критерия. Познание дается в единстве любви. О путях старца Иосифа и прп. Силуана. О смиренномудрии при богопознании. «Мы начинаем с азов». Идея единства прп. Силуана: как воплотить ее в нашей «семье». Как воспринять принцип жизни и вдохновение. Будьте «артистами». Наш Бог — живой, ипостасный.

Как всегда, предо мною безмерный океан открывающегося нам Бога! Как всегда, я воспринимаю Его мир сферически, ибо в сфере, как в круге, нет начала, нет конца: любая точка имеет то же значение. Поэтому не ждите от меня хорошо построенного слова. Сегодня я постараюсь найти способ объяснить некоторые практические пути монашеской жизни.

Я не хочу быть оригинальным. Я хочу следовать примеру бесспорных святых, представителей нашего учения: «Итак, если есть какое утешение во Христе, если есть какая отрада любви, если есть какое общение духа, если есть какое милосердие и сострадательность, то дополните мою радость: имейте одни мысли, имейте ту же любовь, будьте единодушны и единомысленны; ничего не делайте по любопрению или по тщеславию, но по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя. Не о себе только каждый заботься, но каждый и о других. Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе» (Флп. 2:1–5). Эти слова апостола Павла точь-в-точь я готов повторить сегодня. Поэтому вы можете уследить, что ничего нового и экстравагантного я не позволяю себе. Метод мой такой. В самом начале моего афонского монашества я обратился к одному пустыннику с просьбой говорить мне о молитве, и вот как я пишу об этом. Этот подвижник, «усмотрев в моей просьбе желание услышать о великой молитве, ответил: „Будем говорить о том, что в пределах нашей меры. Беседа о том, что выше нас, может вмениться в празднословие“. Устыдился я от этих слов, но все же осмелился сказать: „Действительно, я желаю узнать о более совершенном, о том, что превосходит меня, превосходит мою меру, но это не потому что я претендую на высшее меня, нет, но потому что мне представляется необходимым иметь путеводящую звезду, чтобы проверять себя — на верном ли я пути. В древности мореплаватели ориентировались по невероятно далекой звезде; так я хотел бы иметь в духе видение истинного критерия, пусть чрезвычайно высокого, чтобы не успокоиться на том малом, что до сего времени познал я“. Тот святой муж согласился, что так мыслить не только допустимо, но и должно». [65]

Вы знаете склонность человека: едва ему что-то открылось, как он уже начинает гордиться — и при всем своем невежестве он может быть гордым. Так, имея пред собою принцип невероятно великий, что бы ни познали, мы будем смиряться. И это необходимо по первой заповеди Христа: «Блаженны нищие духом» (Мф. 5:3). В моем завещании [66] я избрал то, что я лично считаю самым высоким, самым таинственным, сердечным желанием Христа. На Тайной Вечере Он сказал: «Се, заповедаю вам, да любите друг друга... И по тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 15:17; Ин. 13:35). В самом завещании, конечно, я только указал на то наивысшее, что может быть с нами по вере нашей: единство по образу Святой Троицы. Господь не оставил нам сие в виде заповеди. Однако то, что Он говорил в молитве к Отцу перед самой Своей голгофской смертью, было, как я думаю, действительно последним и высочайшим: «да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» (Ин. 17:21). Но, зная недостижимость для нас, после падения Адама, сей последней высоты и полноты обожения, я предложил вам это как критерий, чтобы вы судили, где вы: стали ли вы действительно учениками Христа или остановились где-то на середине пути.

У нас недавно был один старец, ученик знаменитого безмолвника Иосифа на Святой Горе. Я просил его сказать слово о высокой молитве, и он говорил нам о своих методах воспитания монахов — о дисциплине молитвы, постов, послушания, о различных подвигах и прочих деяниях монаха, ведущих к тому, чтобы каждый монах стал как бы молитвой пред Богом. И это великое дело. Однако, спрашивая пустынника, я имел мысль о том, что должно присутствовать в уме и в духе нашем как видение последней цели.