Духовные беседы

Всякое место — во спасение. Смысл иконографии «Лествицы». «Ныне начах». О разных духовных возрастах в одном монастыре и трудностях. О предложенной молитве. Наш принцип — заповеди Христа. О сыноположении: «Твой есмь аз». О двух сокрушенных сердцах. О гонении на совершенство. Наш путь — сострадание и единство.

Да будет имя Господне благословенно и прославлено во веки веков!

Снова я благодарю Бога, дающего мне возможность говорить с вами. В нашей свободе духовной самым лучшим сегодня будет говорить о том, что нам нужно и что нам может понадобиться в будущем. В каком-то смысле это чисто практические проблемы, стоящие пред нами, — проблема избрания места, где мы можем строить наше вечное спасение во свете Бога нашего. За это время я имел несколько встреч, одна из которых навела меня на мысль говорить с вами об очень важной проблеме: где и как нам спасаться?

Конечно, самое главное, чтобы то место, которое мы избрали или куда нас «пихнули», было бы именно тем, которое соответствует нашим желаниям и нашей потребности удобно строить свое спасение. Придя в какое бы то ни было место, мы можем оказаться в обстановке, которая во многих своих аспектах нам непонятна. Но если мы не понимаем, то это совсем не значит, что место, которое нам дал Бог, не соответствует нам. Ибо в самом начале нашей жизни мы никак не можем надеяться на свое собственное рассуждение. И если мы не способны в самом начале разобраться, то надо с плачем упасть пред Богом и сказать: «Ты меня наставь на землю праву, где я смогу строить мое спасение». И Господь всякое место может устроить так, что оно будет ко спасению. Так препобеждаем мы в самом начале наши колебания. Но когда жизнь наша прогрессирует во всех планах, тогда встает очень серьезный вопрос: насколько далеко позволено пойти в духовном преуспеянии именно в данном месте? — Одной из вечных книг для монашества нашего является «Лествица» святого Иоанна Синайского. В иконографии есть изображения, где Господь протягивает руку достигшему высшей степени, последней ступеньки лестницы. На других иконах той же «Лествицы» мы не видим того, чтобы наша рука была уже в руке Христа Спасителя, как спасенных. Есть в этом какая-то сдержанность — невозможно человеку-монаху достигнуть этой степени совершенства. И, практически говоря, если мы обойдем все монастыри земли, мы увидим разные степени дерзновений у «водящих» — игуменов. Где границы дерзновения? На самом деле этих границ нет, но в этом безграничном океане иногда ставятся какие-то ограничения.

Я говорю сегодня об этом вовсе не потому, что кто-либо из вас носит в себе сомнение: ошиблись ли они в выборе места. Нет, но хочу, чтоб у вас, которые соприкасаетесь со многими приходящими сюда людьми, были возможности опереться на какие-то принципы и дать нужный ответ. Вы заметили с самого начала, что наш принцип — все время держать в уме своем: «Ныне начах» — только теперь я начинаю жить по заповедям Христа (см. Пс. 76:11), делая первые шаги по духовным ступеням, указанным нам в Евангелии Самим Христом. И здесь возникает необходимость уяснить, где нам позволено остановиться или докуда нам позволено идти.

Как обычно, я все строю на основании своей жизненной практики. В конце первой части книги о блаженном Силуане я говорю о моей встрече с отцом Трофимом. Он много лет неизменно нес послушание на огороде. Он был большой любитель покаянного плача и жил свято. Но в беседе, приводимой в книге, я говорю:

— Отец Трофим, что же Вы не заметили за полвека жизни с Силуаном, где [180] он был, что он знал, как любил его Господь?

Сам отец Трофим с осторожностью относился ко всяким видениям и всему, что превосходит меру человека кающегося, живущего еще в борьбе с грехом, еще не победившего своих страстей... И вот, он мне говорит:

— При жизни я любил отца Силуана.

Разговор был после того, как он прочитал записки Силуана, которые я дал ему и читая которые он вынес впечатление, что Силуан достиг меры великих Отцов. Тогда я спрашиваю:

— И как Вы остановились на таком решении?

— Смерть его меня убедила в этом.

Я говорю:

— Полвека жизни Вам недостаточно было, чтобы узнать его, и только смерть показала Вам, что сей муж достиг совершенства? [181]