Духовные учителя сокровенной Руси

Из духовных чад старца Филиппа некоторые жили за пределами скита. Опасаясь преследований, они, общим числом 49 человек, собрались в одной избе и сгорели утром 24 октября. В 1747 г. еще один последователь Филиппа старец Терентий вместе с 98 своими сторонниками также сгорел на глазах воинской команды. Следующим стал старец Матфей, который собрал вокруг себя десятки и погиб в пламени в 1750 г. Страшная волна гарей в середине XVIII в. прокатилась по всей Российской империи…

Здесь опять хочется напомнить о том, что причина массовых самосожжений среди староверов заключалась отнюдь не в их склонности к самоубийству или религиозном «фанатизме», а в той бесчеловечной политике, которую проводили правительство и господствующая церковь по отношению к лучшим сынам русского народа, по сути дела, не оставляя для них иного выхода. То же самое необходимо сказать и о филипповском согласии. В литературе существует несправедливое мнение о якобы особой склонности именно филипповцев к самосожжениям. Но, как уже было сказано выше, волна самосожжений прокатилась в середине XVIII в. по всей России и коснулась сторонников практически всех согласий, в то время как в дальнейшем случаев самосожжений среди филипповцев не наблюдалось. Наоборот, есть свидетельства о том, что когда в 1770-е гг. некий филипповский инок Иона стал проповедовать в Поморье «замаривати» себя и «сожигатися», он был осужден остальными филипповскими отцами.

По сути, филипповцы – это те же поморцы, которые считали себя продолжателями первоначальной выговской поморской традиции, преемственно восходящей к традиции соловецкой. Отсюда и их самоназвание – «християне старопоморского и соловецкого потомства». В основных вопросах филипповцы придерживались поморского и федосеевского учения, но старались выполнять их как можно строже, за что получили в народе прозвание «крепковеров», или «крепких христиан». Так, например, в отличие от поморцев, они не приняли тропарь за царя и строго соблюдали безбрачие; в отличие от федосеевцев, они воздерживались от общения не только с неверными, но и со «староженами», более последовательно соблюдали небрачие, не поклонялись богородичной иконе «Всем скорбящим радосте», утверждая, что она была явлена уже после патриарха Никона (остальные старообрядцы принимают этот иконописный образ). Еще одной особенностью филипповского согласия было то, что богослужения у них проходили строго по монастырскому уставу, то есть каждую службу суточного круга служили в положенное время. Если по уставу полагалось «всенощное бдение», то они действительно молились всю ночь, не объединяя несколько служб «для удобства» и не сокращая их. Канонические нормы филипповского согласия были изложены в книгах «Стостатейник» и «Христианское житие». Новые члены принимались от федосеевцев через шестинедельный пост, от брачных поморцев – через двенадцатинедельный, от прочих – перекрещивались.

Справедливости ради нужно отметить, что те новшества, против которых восстали филипповцы на Выге, стали вводиться далеко не во всех поморских общинах. Моление за царя, прежде всего, было принято на Выге и в крупных городских общинах, в то время как в деревнях, где контроль власти был ослаблен, наставники, как молились, так и продолжали молиться, не поминая в тропаре царя. Также и вопрос о браке не везде решался одинаково. Наряду с брачными поморцами всегда существовали и небрачные.

Со временем филипповское учение достаточно широко распространилось в деревнях северных губерний: в Верхнем Подвинье, в Сольвычегодском и Великоустюжском уездах, на Кокшеньге и Ваге, в Тотемском уезде и в других местах Вологодской губернии, на Верхней Волге – в Кимрах, Угличе, Ростове Великом, Рыбинске, Ярославле и окрестных селах, а также в Костромской губернии. В Угличе даже был создан филипповский монастырь, разоренный властями в середине XIX в. Одним из значительных центров филипповского согласия до наших дней остается село (впоследствии – город) Кимры Тверской губернии. Филипповцы стали появляться и в других, более отдаленных от Поморья районах России – в Среднем Поволжье, в Урене (Нижегородская губерния), в Нолинском и Глазовском уездах Вятской губернии, на Южной Вятке. Филипповские общины появились в крупных городах – Москве, Петербурге, Одессе, а также за границей – в Польше и Румынии.

В 1760-е гг. значительная часть московских поморцев последовала филипповскому учению, а в 1780-е гг. выходцы из Кимр основали в Москве главный духовный центр филипповцев – Братский двор, сопоставимый по своему значению для них с Преображенским и Рогожским кладбищами.