Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа

Она быстро опустила приподнятую было руку и оглянулась. Тихий. У самого окна. В последний момент успел перевести взгляд на монитор и изобразить крайнюю заинтересованность. Но опоздал на долю секунды. Она поняла, что он видел. Он точно все видел. Дуня закусила губу. Успокоиться и сосредоточиться. В конце концов, она ничего не сделала. Просто стояла рядом и смотрела не на экран.

Тобольцев открыл исходные фотографии и стал их увеличивать. Дуняша заставила себя сконцентрироваться на кадрах. С трудом, но получилось.

– Тут… чистый лист и сверху что-то… стоп! – она подалась чуть вперед и, не сдержав эмоций, сказала громче обычного: – Здесь штамп, печать… Даже подпись можно рассмотреть!

А через мгновение чуть не упала на Тобольцева, потому что почувствовала сзади толчок. Это Ракитянский влетел на балкон, не успев вовремя затормозить. Впрочем, в последний момент он все же удержал Дуню, после чего она уступила пришедшему место, отойдя подальше.

– Смотри, юрист, – раздался голос Тихого у открытого окна.

Ракитянский смотрел. Внимательно, напряженно, склонившись к самому экрану, а потом вдруг резко разогнулся и растерянно стал оглядываться по сторонам, ловя взгляды присутствующих.

– Это оборотная сторона нотариально заверенного документа.

– И-и-и? – снова раздался бархатный голос от окна.

– Заверенного тем самым левым юристом, о котором я рассказывал!

– Вот оно, значит, как… – протянул Тихий.

Дуня почувствовала, что ей не хватает места. На перенаселенном балконе невозможно было сделать и шага, а ей хотелось двигаться. Она вышла и стала возбужденно ходить по комнате, как до нее это делал Ракитянский. Надо же, насколько все связывается ниточкой воедино. Невероятно.

– Ваня, – Дуня снова была на пороге балкона. – Я же сделала тогда не один кадр. Открой другой. Давай сравним. Может, они различаются?

Они различались. На одном бумага была в руках Благородова лицом вверх, а на втором она же лежала около усатого лицом вниз. Удалось разглядеть, что это было свидетельство о собственности на землю на имя усатого.

– У них один и тот же нотариус получается, да? – спросила Дуня. – Такое впечатление, что Благородов лично привез фальшивомонетчику заверенный документ, но ведь… заверять документы в отсутствие человека нельзя, правда?

– Правда, – подтвердил Ракитянский. – Но мы не можем доказать незаконность процесса заверения свидетельства.

– Зато можем доказать факт знакомства Благородова с усатым и наличие у них общих дел, – сказала Дуня.

– Вот! Вот этим мы его и прижмем! И снимем с крючка лоха Ростислава Ракитянского, – подал голос Тихий, не покидавший своего места у окна. – Надо только дать этим дядям понять, что у нас на них есть. Так, Ваня, вырежи с максимальной четкостью картинки: Благородова с подельником вместе, свидетельство в руках и печати крупным планом.

Пока Тобольцев исполнял поручение, Тихий поинтересовался у Ростислава:

– У тебя номер Благородова есть?

Тот в ответ фыркнул:

– Слишком мелкая сошка я для этого. Есть номер его подручного. Сейчас…

И стал рыться в телефоне.

– А вы… вы звонить собираетесь? – негромко спросила Дуняша.

– Ну да. А что? – Тихий оторвал глаза от монитора, на котором появлялись вырезанные фрагменты фотографий.

– А кто будет звонить? Ростислав Игоревич? Сам? Ведь надо это как-то… не просто позвонить. Надо… продумать, наверное. Я, может, не права, ничего в этом не понимаю… – Дуня замялась, она знала, что лезет не в свое, но Тихий не одергивал, он ждал продолжения, и Дуня продолжила: – Мне кажется, было бы лучше, если бы позвонил не сам Ростислав Игоревич. Тогда сложится впечатление, что за его спиной кто-то есть… кто-то… тоже очень серьезный. Вот. И в этом случае надо звонить не с телефона Ростислава Игоревича.

– Отличная идея, Евдокия! Просто отличная!

– У меня все готово, – объявил Тобольцев, повернувшись в сторону окна. – И кто будет звонить?

– Я, ясен красен. Перешли мне на почту картинки. А я пока в образ войду. Дуня, вы мне пятнадцать капель для куражу не накапаете?

– Нет, в смысле – да. В смысле – да, накапаю, и нет – не надо пересылать!

Все посмотрели на Дуню, а она смотрела на Тихого.

– Тихон Аристархович, вы не должны звонить со своего телефона. Если там такие серьезные люди. У меня здесь есть старая симка, я ею не пользовалась очень давно, мы перешлем фото с помощью MMS, сделаем звонок, а потом симку просто выбросим. А пересылать фото на электронный ящик, а с него в чаты не надо, не светите себя. Давайте выведем картинки на печать, а затем сфотографируем их на телефон.

– Ладно, – слегка растерянно произнес ресторатор. – Береженого и вправду… Давайте симку.