Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа

Зато потом в руках держал крепко. Только телефон и портмоне – и бегом: лестница, двести метров до метро, и народу, как назло, много. Куда вы все, уже вечер! Электропоезд показал алые огни, когда Тобольцев влетел на платформу. До следующего – четыре минуты. Много. Смартфон в ладони бесстрастно отсчитывал секунды, то и дело норовя экономно погасить экран, но Иван каждый раз резким движением большого пальца пресекал. Две минуты прошло. Как она там?

Первая мысль после звонка – облегчение. Квартира. Всего лишь взломана квартира. Оказывается, он подсознательно думал о худшем. Оказывается, весь день был на низком старте. Чтобы теперь…

Ревом, железным грохотом и потоком теплого воздуха пришло оповещение, что четыре минуты истекли. А потом время стало измеряться толчками чужих плеч, открытием и закрытием дверей, потом – бегом вверх по эскалатору, по улицам, мимо затеплившихся окон кафе и спешащих по домам людей. И вот – знакомый двор, яблони, скамейка. Она.

Дуня сидела на скамье в позе, очень похожей на ту, в которой Иван застал ее вчера на кухне: поджав ноги под лавочку и обхватив себя руками. В начавших спускаться сумерках не угадывался точно цвет нарядного платья, зато матово поблескивали заколка в затейливой прическе и сложнопереплетенные ремешки на босоножках. Все это Иван заметил еще на подходе.

А когда она подняла взгляд, услышав быстрые мужские шаги, в ответ поднял ее за плечи со скамейки. Сканировал взглядом, а хотелось еще и ощупать для надежности. Плевать, что выглядит идиотом. Или параноиком.

Все было на месте, полный комплект. Только лицо черно-белое. Бездонно темные глаза и белое лицо. Или ему кажется в этом неверном свете? А вот плечи каменные и холодные – это не кажется, это под пальцами.

– Ты заходила внутрь?

Черно-белая застывшая маска страха качнулась вправо-влево в жесте отрицания.

– Полицию вызвала?

– Нет, – чужим хриплым голосом. Прокашлялась. – Надо?

– Разумеется! – громче, чем необходимо. Чтобы вывести ее из этого оцепенения.

В темных глазах мелькнул проблеск мысли. Она опустила взгляд на телефон, зажатый в ладони. Смотрела долго, словно никак не могла понять, что это такое и зачем оно ей.

– Ноль два?

Неужели она в таком состоянии просидела здесь все то время, пока Тобольцев к ней ехал?!

– Сто двенадцать. Я сам вызову.

Кажется, во время его звонка и разговора Дуня не шевельнулась ни разу. Стояла так рядом, в своем вечернем платье и блестящих босоножках, с тщательно уложенной прической из темных локонов, и не шевелилась. Как кукла. Кукла наследника Тутти, блин!

– Сказали, скоро будут, – Иван сунул телефон в карман. – Дуня, ты меня слышишь? ДУНЯ! Ты? Меня? Слышишь?!

Она словно через силу кивнула, глядя куда-то в пространство прямо перед собой. Губы шевельнулись, но она ничего не сказала. И вдруг качнулась на этих своих тонких каблучках.

– Так, иди сюда, – он почти силком потянул ее обратно к скамейке, посадил, уселся рядом и обнял за плечи. И почему-то вдруг отметил, что она его не оттолкнула. Ни сейчас, ни вчера, когда он растирал ей ладони, ни когда… поцеловал. Принимала его прикосновения. Словно ждала их.

Так. Не об этом сейчас.

– Слушай… – наклонился к уху, отвел тугой ароматный локон. – Это наверняка… очень вероятно, что это связано… со вчерашними событиями. Я так думаю. Не бойся. Мы обязательно что-нибудь придумаем и выкрутимся. И все будет в порядке. С тобой все будет в порядке. Точно тебе говорю.

Дуня снова кивнула, на этот раз уверенней. А потом даже ответила, хотя он и не ждал:

– Думаешь, автостопщикам стоит верить?

Сейчас он был рад этому дурацкому обращению. Значит, черно-белая маска отступила.

– Нет, этим верить нельзя, – произнес как мог беспечнее. – Эти врут по любому поводу. А вот Дон Кихоту верить надо. Я же твой Дон Кихот, помнишь?

Неосознанно сжал чуть крепче пальцы. С удовольствием отметил, что плечо под ними стало не таким напряженным. И гораздо более теплым.

– Помню, – у нее и голос уже почти совсем нормальный, живой. Ее. Дунин. – Нам, Дульсинеям, не так часто попадаются на дорогах рыцари. А уж чтобы благородные выходили из леса…

Не поверил глазам, когда увидел, как дрогнули уголки ее губ в слабом подобии улыбки. И рассмеялся от облегчения сам.

– Да-да. Из лесу выходят не только благородные разбойники, но и благородные идальго. Правда, росинанты у меня теперь другие. Нравятся?

Вытянул перед собой левую ногу, демонстрируя зеленую кроссовку. На правой ноге, что удивительно, была тоже кроссовка. Правда, другого цвета и марки, поэтому правую ногу Иван поспешно спрятал под скамейку.

Дуня внимательно разглядывала замшевое изделие с узнаваемым логотипом сбоку.

– А ты… уверен, что они породистые? Хотя… до чего только наука не доведет. И вот так вместо пегих подкинет зеленые.

И снова Тобольцев рассмеялся, но тут его немного наигранное веселье остановила въехавшая во двор бело-синяя машина.

Когда они встали навстречу выгрузившимся из уазика полицейским, Иван искоса взглянул на ее лицо. Пришла в себя. Умница. Сильная девочка.