Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа

Катя: Ты несколько дней молчишь. Я забеспокоилась. Как работа?

Дуня: Клиент никак не может определиться насчет цвета отделки комнаты: голубой или бежевый.

Катя: А скомбинировать?

Дуня: Я предложила то же самое)))) он загрузился еще больше))) Как дети?

Катя: Младший разрисовал фломастерами коридор, так что я тоже скоро буду думать, в каких тонах отделать стены))))

Дуня:))))))))))))))))))))))))

Катя: Как Илюша?

Через 20 минут.

Катя: Дуня? Ты тут?

Дуня: Тут. Мы расстались.

* * *

– Вот чего тебе на месте не сидится, а, Ванятка? – Антонина Марковна накладывала внуку полную тарелку. – Три дня дома побыл, и все – уже снова куда-то надо. Чего ты в том Владимире забыл?

– Юрий Валентинович просил.

– А, ну это дело, конечно, нужное, – бабуля прищурилась, прикидывая, что бы еще положить к паре фаршированных перцев и горе картофельного пюре. – Да только все равно, Ванька, не сбежишь ты так.

– От чего не сбегу?

– А вот от чего ты там сбегаешь, – Антонина Марковна обернулась от плиты с полной тарелкой наперевес. – Или от кого.

– И с чего это ты взяла, что я сбегаю?

– Да уж глаза пока видят! – подбоченилась бабушка. – Вот что за парни пошли? Нет чтоб за девку сражаться, они – во Владимир.

– Мама! – теперь помощь Ване пришла с другой стороны.

– Не удирать надо, а за женщину свою биться! – не уступала Антонина Марковна. – Любовь, Ванька, никто на тарелочке с голубой каемочкой тебе не принесет.

– Я на любовь на тарелке не претендую, – такой разговор с матерью и бабушкой представлялся верхом абсурда. – Мне вот перчиков на тарелке можно?

Бабуля поставила перед ним еду с демонстративным стуком, а потом села напротив и своим фирменным жестом подняла указательный палец.

– А все одно, Ваня, от любви не удерешь. Даже хоть и во Владимир. Любовь ничем не перешибешь.

– Хлеба можно? – нарочито спокойно.

– Ты ешь да слушай старших!

– Мама, ну оставь его в покое. Взрослый. Сам разберется.

На кухне стало тихо. А потом Иван с удивлением услышал собственный голос:

– Не с чем там разбираться. И сражаться не с кем. И не за кого. Другого она любит. А любовь ничем не перешибешь, ты сама сказала, ба.

И снова тишина. А потом деловитый голос Антонины Марковны:

– А давай-ка я тебе, Ваня, еще лечо положу.

* * *

В пятницу Дуня уехала к Кате. Накупила кучу подарков детям, выбрала в магазине аксессуаров красивый палантин для подруги, а ее мужу приобрела бутылку виски.

Катя ждала. С того самого момента, как она узнала о разрыве с Ильей, вопрос был поставлен ребром: «Ты едешь, и я тебя жду».

Дороги из центра столицы переполнились спешащими за город машинами. Еще стояли теплые дни, дачи ждали своих владельцев. Дуня пристроилась в нужный ей ряд и стала частью общей длинной вереницы. Впереди ждали два дня счастья.

И они были. Эти дни. Именно счастья. По-другому не назовешь. Потому что иметь настоящего друга – это уже везение, а общаться с ним, вести понятные обоим разговоры, шутить, обмениваться новостями, да просто неторопливо чаевничать – настоящее счастье.

Ее встретили радушно и шумно, едва не задавив в объятьях, осмотрели внимательно со всех сторон, поинтересовались, что за духи, накормили так, что появилась угроза лопнуть, и отправили спать далеко за полночь.

А на другой день были шашлыки в саду под яблонями, и сладкие, но не очень сочные поздние ягоды малины прямо с куста, и игра в прятки с детьми, и просмотр мультиков прямо на покрытом ковром полу, и поход к реке с термосом. Дети остались дома под присмотром мужа Кати. Он был очень понимающим – дал возможность подругам уединиться.

Дуня с Катей спустились к песчаному берегу, расстелили маленькое теплое стеганое одеяло и сели. Дуняша смотрела на большую баржу, которая неспешно шла по реке, как посланница из другого измерения, где никто никуда не спешит, не боится опоздать и не зависит от бешеного ритма больших городов. Баржа просто степенно плыла. Дуня видела мужчину в кабине за штурвалом, второй сидел на открытой платформе и курил, глядя на берег.

– Бежит река, в тумане тает,
Бежит она, меня дразня,

– вдруг тихо запела Катя.

И Дуняша подхватила:

– Ах, кавалеров мне вполне хватает,
Но нет любви хорошей у меня.

Они так и сидели, обнявшись, и пели, пока слова не подошли к концу.