Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа

Ваня, перестав вертеть в руках бокал, посмотрел сначала на одну женщину, потом на другую и наконец сказал:

– Знаете, девочки, вы друг друга стоите.

И девочки, услышав это замечание, абсолютно одинаково закусили губы, что еще больше повысило его и без того хорошее настроение.

А через неделю снова был выход в люди. Причем не менее значимый.

– Ванич, ты не забыл про мой день рождения?

– Забыл.

На самом деле не забыл, но замотался. Сумасшедшая у него выдалась осень. Пьяная, сводящая с ума. А ведь уже вторая половина октября, и точно – скоро Славкина днюха.

– Сволочь неблагодарная, – беззлобно огрызнулся Ракета. – Но так и быть – прощу. В субботу будешь?

– В «Тине»?

– В «Тине».

– Каким составом?

– Узким семейным кругом.

– Это что значит? – Тобольцев чувствовал, что не успевает за Росиной мыслью.

– Это значит, что не мальчишник, а все прилично! Варвара Глебовна будут-с самолично меня поздравлять. Так что выводы делай. Придешь один или «плюс один»?

– Плюс один.

– Или «плюс полтора»? – расхохотался Ракитянский. – С Рох придешь?

– Нет. Не с Рох. Во сколько в субботу собираемся?

Ракета крайне заинтригованным голосом обозначил время мероприятия и отключился.

А в субботу они опоздали. Причина банальна – пробки. Дуня волновалась, и с каждой секундой опоздания волнение становилось все более заметным – она то и дело поправляла прическу, заглядывала то в сумочку, то в телефон, то в окно такси. Ваня не мог понять причины такого волнения и пытался отвлечь какими-то веселыми репликами. Выходило не очень, и он с Дуней за компанию облегченно выдохнул, когда машина притормозила перед дверями ресторана и показалась знакомая фигура Никодима.

И только в зале, обнимая и поздравляя именинника, Иван вдруг сообразил о причине Дуниного смятения. Ее по какой-то причине пугала встреча с Ростиславом и Тихоном. Странно.

Ведь они видятся уже не в первый раз, и его друзья прекрасно относятся к Дуне. Или он чего-то не понимает?

– Думаю, вас знакомить не надо, – Тобольцев отошел в сторону и повернулся к Дуняше, которая стояла за его спиной.

– С днем рожденья, Ростислав Игоревич, – чинно произнесла царица.

Но чинно с Росей редко прокатывало. И он тут же заявил, что на Игоревича откликаться не желает, а желает поцелуй в щечку от Дуни на правах именинника. Что ж – получил под общий смех. А потом Тихий, все еще посмеиваясь, добавил:

– Ваня, ты за ним присматривай, для этого продажного адвоката ничего святого нет.

– Ничего подобного! – тут же возмутился «продажный». – Варвара Глебовна для меня – святое!

Варя Тихая звонко расхохоталась. А ее муж хмыкнул.

– Ну вот считай, что и Евдокия тоже… святая.

– Давайте уже садиться за стол, – скомандовала Варвара. – Пока нас с Евдокией еще и к великомученицам не причислили.

Право проводить Дуню до места Ваня уступил Тихону. И, отодвигая стул перед Варварой, услышал Тиново негромкое:

– Очень рад снова видеть вас, Дуня.

Когда сел с ней рядом, понял, что она наконец-то перестала нервничать. А окончательно убедился, когда вышли на танцпол. Мелодия простенькая, ноги двигаются сами, и Ване остается один сплошной кайф – ее запах, изгиб спины под ладонью и всем телом ощущаемое чувство удовольствия, которое испытывает Дуня, танцуя с ним. Их прошлый танец был болью, этот же – простое счастье обнимать друг друга под музыку. Но почему-то даже этот незамысловатый танец сорвал у его друзей бурю оваций.

Дуня была счастлива. К дню рождения Ракитянского она отнеслась очень серьезно. После той летней истории с Благородовым, после сцены с Ваней на открытии «госТИНцев» сложилось много щекотливых, волнующих ее моментов. И вопросов. Как примут? Что скажут? Не станет ли она чужой и лишней, являясь случайной свидетельницей того, о чем люди предпочитают быстро забыть? Но все страхи оказались напрасными. Дуняше были рады. Искренне. И вечер прошел замечательно.

А в ноябре Ваня снова уехал во Владимир – на свою первую персональную фотовыставку. Дуняша не смогла составить ему компанию, потому что именно в эти дни у нее состоялась сдача объекта тому самому Сергею Борисовичу, для которого была сделана фреска с Ваниной Гранадой. В итоге заказчик остался доволен и дизайнерским решением, и фреской, и фотоработами с автографами, о чем Дуня вечером сообщила Ивану по телефону.

«Жаль все-таки, что его нельзя было хотя бы немного стукнуть», – ответил Ваня.

«Никогда не замечала за тобой кровожадности))) Как выставка?»

«В отсутствие тебя у меня стремительно портится характер. Выставка хорошо. Я немного ошарашен количеством посетителей. И уже хочу домой».

Он так и написал – «домой». И Дуня не нашлась сразу, что сказать. Сидела и смотрела на это «хочу домой», и немного щемило там, где сердце. А потом все же набрала: