Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа

– Ничего… показалось, – и засунула свои ладони Ване под майку. – На чем мы остановились?

Фотография пришла по электронной почте через пару дней. Дуня находилась в своем кабинете, изучала новую коллекцию обоев и специальное предложение по ним, когда пришло письмо от Ивана. Она его открыла…

Двое сидят на полу. Мужчина и женщина. У мужчины голая спина, женщина полураздета. Отчетливо видны ее обнаженные ноги. Рядом в беспорядке одежда. Между мужчиной и женщиной – ключ.

Наверное, минуту Дуня, не шелохнувшись, смотрела на экран. Что там должно быть дальше, она знала. Так же, как знала этого мужчину и эту женщину.

Что это?! Как это?! Это один кадр или их там много? Каких?

Мысли, обгоняя друг друга, проносились в голове. Как он мог так поступить? А что, если что-нибудь просочится в сеть? Это сейчас так легко и популярно.

Что делать?

Дуня поняла, что у нее трясутся руки. Этими трясущимися руками она выключила компьютер, взяла сумочку с ключами от машины и почти бегом спустилась по лестнице.

Как Дуняша добралась до фотостудии, она не помнила. Помнила лишь ощущение непрекращающегося жара внутри, боли, обиды, страха… О самом ужасном, о предательстве, она запрещала себе думать. Потому что этого не может быть. Просто не может быть.

Они все были на месте: Марина, Фил, Миша. Могла ли Дуня представить себе, что так долго воображаемая встреча произойдет при подобных обстоятельствах?

Марина ее узнала сразу:

– Добрый день, проходите! Иван здесь, и у него как раз окно. Вам очень повезло, – и громко сказала в сторону кабинета: – Ваня, к тебе девушка! На портрет!

Он вышел почти сразу же и, увидев Дуню в самый разгар рабочего дня в своей студии, удивился:

– Дуня? Что случилось?

Она не могла говорить. Только смотрела на него и пыталась найти в лице что-то такое, чего раньше не замечала. Но он был такой же, как всегда. Как позавчера, вчера, сегодня утром. Ваня.

– Попроси всех выйти, – единственное, что удалось произнести тихим напряженным голосом.

И все, сразу же поняв, что эти двое отлично друг друга знают и есть нечто не для чужих ушей, вышли сами, без слов Ивана.

Дуняша чуть вздрогнула, когда услышала звук захлопнувшейся двери.

– Что случилось?

– Тобольцев, ты дурак?

Он чуть пожал плечами и честно ответил:

– Нет. Уже несколько месяцев как не дурак, а твой любимый Ванечка.

От простоты и искренности такого заявления Дуня заморгала. Если у нее до этого слова шли с трудом, то теперь и вовсе пропали. Получилось только открыть и закрыть рот. Он что, действительно ничего не понимает?

– Ты… – наконец удалось выговорить, – ты… ты все это время фотографировал?!

– Во-первых, фотографировал не я, а автоматика, – привычным жестом взлохматил волосы. – Во-вторых, не все время, а только первые пять минут. Потом камера отключилась.

Они стояли близко, но недостаточно, чтобы касаться. Разговор на расстоянии. Давно у них такого не было. Ваня вынул из кармана флешку и протянул Дуне.

– Здесь все фото. Больше их нет ни на одном носителе, я удалил везде, все почистил.

И тогда Дуня задала главный вопрос, который ее беспокоил с самого первого мгновения, как только после начального чувства шока включилась голова:

– Почему ты мне ничего не сказал? Почему сделал так?

– Хотел сделать тебе сюрприз. И не хотел тебя расстроить.

– Сюрприз, несомненно, удался, – пробормотала Дуняша.

– Что делать со снимками, решать тебе, – он так и стоял с протянутой флешкой. – Но я бы посоветовал сначала хотя бы посмотреть. Ты очень… очень красивая.

Дуня некоторое время смотрела на его руку, а потом все же взяла флешку. Она не была уверена, что хочет видеть кадры, сохраненные на ней, но она должна знать. Да. Именно так. Знать.

– Пошли смотреть, – сказала решительно.

И они пошли.

Дуня села за его компьютер и загрузила фотографии. Ваня устроился за спиной. Снова пришла нервозность. Никто никогда не снимал ее в такие моменты, и Дуняша была абсолютно не готова смотреть. Но ведь надо знать. Поэтому пальцы щелкали кнопками мышки, быстро меняя кадры на экране. Она не задерживалась взглядом на фото, не рассматривала их, просто перелистывала.

Здесь одетая… здесь одетая… здесь голое плечо уже, но прикрытое его спиной… здесь без блузки, но в белье… здесь лямка бюстгальтера… здесь только руки видны и макушка…

На последней все еще бюстгальтер. И он в джинсах. Дуня упрямо щелкала, но продолжение не показывалось. Тогда она спросила совсем уже севшим от волнения голосом:

– А дальше?

– А дальше нет, – и ее поцеловали в вылезшую из выреза джемпера бретельку.

– Совсем нет?

– Совсем.

Она некоторое время невидящими глазами смотрела на последнее фото на мониторе, а потом вдруг вся обмякла, закрыла лицо руками и выдохнула:

– Я чуть с ума не сошла.

Он молчал, и лишь через некоторое время послышалось:

– Дуня, ну ты чего? Ты что, подумала, что я мог… нас… – ей отвели руки от лица и заглянули в глаза.

Ваня сидел рядом на корточках, держал за ладони и взволнованно смотрел.

– Ду-у-у-ня…

А потом опустил голову ей на колени.

– Там нет ничего откровеннее бретельки, – доносилось до Дуни. – Потому что… потому что остальным я не готов делиться даже с камерой.