Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа

– Я намерен пригласить в ресторан понравившуюся мне девушку, – уточнил Иван. – И там спустить все эти монеты.

* * *

Самая модная музыка, самые изысканные коктейли, самые красивые девушки и юноши. Это день рождения Фила в одном из самых претенциозных ночных клубов столицы. И Тобол здесь – желанный гость. Он кому-то улыбается и говорит комплименты. Обнимает и целует, и его ответно обнимают и целуют. Обмен новостями, свежие сплетни и анекдоты. Это привычная ему среда, он всегда чувствовал в ней себя как рыба в воде. А сейчас Иван Тобольцев смотрит на все это снаружи, сквозь стенку аквариума, в котором плавают яркие тропические рыбки-модели, солидные толстолобики-бизнесмены, хищные барракуды-мачо и много других представителей морской фауны. Тобол зарабатывает деньги благодаря этому аквариуму и поэтому обязан следить за тем, что в нем происходит. Но нырнуть туда никакого желания нет. Потому что Ивану там тесно.

– Ванечка! – на плечи ложится тонкая рука, ему что-то щекотно шепчут на ухо, иногда прерываясь на громкий и не совсем трезвый смех. Иван кивает и улыбается, даже не вслушиваясь в то, что ему говорят. Обычные глупости. Улыбаемся и машем.

Длинноногая модель довольно вспархивает с барного табурета. И на смену ей приходит именинник собственной персоной. На плечи Тобола ложится в этот раз мужская рука – тоже довольно тонкая, с длинными пальцами и прекрасным маникюром.

– Ты грустишь, мой мальчик?

– Отнюдь, – Ваня толкает своим хайболом с виски – вторым за сегодняшний вечер и, скорее всего, последним – коктейльный бокал Фила. – Твое здоровье, дорогой.

– Спасибо, мой хороший, – Лебедев одним глотком допивает и делает знак бармену. – Я на самом деле очень рад, что ты пришел. Ты в последнее время вне тусовки, и по тебе все ужасно скучают, Ванечка.

– Некогда, – преувеличенно громко вздыхает Иван. – Пашу не поднимая головы. Точнее, не отрывая глаз от видоискателя.

– Да, знаю, – смеется Лебедев. – Ты теперь серьезный человек, на глупости времени нет.

– Вроде того, – кивает Тобольцев. – А иначе меня Рох съест. У нас же платежи и обязательства.

– Слушай, – оживляется вдруг Фил. – А раз ты такой до денег жадный… Не хочешь бросить вызов собственным возможностям и поработать с Пшеничной?

Тобольцев хмурит лоб, пытаясь вспомнить. Вспоминает. Новое светило отечественной модной индустрии. Ее показы стали шоком на двух последних Неделях высокой моды. Дизайнер отличалась смелостью идей, тягой к эксперименту и на редкость даже для модного мира стервозным и склочным характером. Фил, не скрывая удовольствия, в красках рассказывает, что с ней отказались работать уже шесть фотографов – из числа элиты. И даже увеличенный в полтора раза ценник не смягчил сердца работников объектива. Видимо, госпожа Пшеничная успела фотобратии крепко насолить.

– Ей на парижский показ не с кем ехать. Абы кого брать не хочет, а кто поприличней – либо заняты, либо не хотят иметь с ней дело. Истеричка же.

– Сколько предлагает?

От озвученной суммы у Ивана поползли брови вверх. Однако. Но обдумать не успел – снова налетели. «Ванечка, чмоки!», «Куда наш Ваня пропал?», «Ванечка, а ты будешь в Париже?» Он привычно улыбался, шутил, стукался бокалами, но почти не пил. Спустя час по отработанной уже схеме вышел позвонить.

И через пять минут ехал в такси домой. Может, и к лучшему, что у Дуни дедлайн и она не смогла составить Ивану компанию. Скорее всего, здесь бы ей не понравилось. Не по-царски.

Домой он добрался в начале двенадцатого. Окна темные, Дуня, наверное, уже спит. Такси, высадив пассажира, стало разворачиваться и ярко выхватило из темноты свежее объявление на подъездной двери. «Продам трехкомнатную квартиру в вашем доме». Не задумываясь – зачем, Иван аккуратно оторвал бумажку с телефонным номером.

В квартире и в самом деле темно и тихо. Царские сапожки на месте, но он заглянул в спальню. Луч из прихожей осветил темную россыпь волос на подушке и алые капли маникюра на одеяле. Почивает государыня. Что ж, не будем шуметь.

Душ, привычно побриться на ночь, зачем-то стакан молока. И под теплый бок. Тут Дуняша все-таки проснулась. Наполовину, наверное.

– Ванечка… – уткнулась носом в его плечо, скользнула ладонью по груди. Сонным голосом: – Ты уже пришел?

– Пришел, – улыбнулся очевидности вопроса. Обнял и прижал к себе.

– Хорошо время провел?

– Хорошо. Но сейчас лучше.

Ему в плечо удовлетворенно и совсем сонно засопели.

Они как-то очень легко приняли ритм и особенности жизни друг друга. Спроси обоих: «Был ли период притирания, привыкания?» – оба пожали бы плечами. Принималось все: домашний ужин, покупная пицца, ленивая суббота, работа на дому допоздна, вечерние съемки. Им просто было хорошо вместе…

Последняя фотосессия на сегодня, и Ваня уже преизрядно утомился. Ни Миши, ни Марины нет – все ушли по домам. Лишь он привычно отщелкивает кадр за кадром, улыбается, шутит – в общем, выполняет знакомую до автоматизма работу.