Думай, что говоришь

«Вместо того, чтобы туманно напоминать о долге, который в это самое утро кто-то возвратил обществу, не стоило ли бы воспользоваться подходящим случаем, расписав перед каждым налогоплательщиком подробности той кары, которая может ожидать и его? Вместо того, чтобы твердить «Если вы совершите убийство, вас ждет эшафот», не лучше ли сказать ему без обиняков: «Если вы совершите убийство, вам придется провести в тюрьме долгие месяцы, а то и годы, терзаясь то недостижимой надеждой, то непрестанным ужасом, и так – вплоть до того утра, когда мы на цыпочках проберемся к вам в камеру, чтобы схватить вас во сне, наконец-то сморившем вас, после полной кошмаров ночи. Мы набросимся на вас, заломим вам руки за спину, отрежем ножницами ворот рубахи, а заодно и волосы, если в том будет необходимость. Мы скрутим вам локти ремнем, чтобы вы не могли распрямиться и чтобы затылок ваш был на виду, а потом двое подручных волоком потащат вас по коридорам. И, наконец, оказавшись под темным ночным небом, один из палачей ухватит вас сзади за штаны и швырнет на помост гильотины, второй подправит голову прямо в лунку, а третий обрушит на вас с высоты двух метров двадцати сантиметров резак весом в шестьдесят кило – и он бритвой рассечет вашу шею».

Это как раз тот случай когда «картинка стоит тысячи слов». Здесь описание событий, которые могут произойти (причем, могут произойти с вами), производит гораздо более сильное впечатление, чем рассуждения о том, какое это жестокое и страшное дело – смертная казнь.

Как это делал Чехов?

Виртуозом коротких и эмоционально-насыщенных рассказов был Антон Павлович Чехов. Отработанные в них техники он позже с успехом применял в своих пьесах. Очевидцы передают такие слова Чехова, обращенные к актерам: «Пусть на сцене все будет так же сложно и так же, вместе с тем, просто, как в жизни. Люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни»[7].

В письме же своему другу Леонтьеву-Щеголову он дает советы о том, как следует писать. Один из них выглядит так: «В маленьких рассказах лучше недосказать, чем пересказать, потому что… потому что… Не знаю почему».

И в самом деле, если мы обратимся к маленьким рассказам Чехова, то увидим, что он постоянно недосказывает, позволяя читателю додумывать и, тем самым, сделать текст отчасти «своим». А человеческое мышление устроено так, что ко всему, признанному своим, у нас неизбежно появляется эмоциональное отношение.

Вот как Антон Павлович «передает настроение» в коротком рассказе «Депутат, или повесть о том, как у Дездемонова 25 рублей пропало».

Рассказ начинается «с места в карьер» – с прямой речи.

«– Тссс… Пойдемте в швейцарскую, здесь неудобно… Услышит…

Отправились в швейцарскую. Швейцара Макара, чтоб он не подслушал и не донес, поспешили услать в казначейство. Макар взял рассыльную книгу, надел шапку, но в казначейство не пошел, а спрятался под лестницей: он знал, что бунт будет… Первый заговорил Кашалотов, за ним Дездемонов, после Дездемонова Зрачков… Забушевали опасные страсти! По красным лицам забегали судороги, по грудям застучали кулаки»…