Думают…

— Если даже он расскажет, просто будешь все отрицать, — говорит Ральф. — Это выглядит слишком уж неправдоподобно. Джаспер поверит тебе, если ты будешь все отрицать.

— Оливер не умеет лгать. Он не понимает, что такое ложь, — вздыхает Марианна.

— Ясное дело, — задумчиво говорит Ральф, — тут никакая ТС не поможет.

— Что-что?

— Теория сознания. Человек способен лгать только в том случае, если понимает, что другие люди могут воспринимать мир иначе… Большинство детей приобретают это качество к трем-четырем годам. Аутисты — никогда.

— Очень интересно, но пользы от этого мало, — говорит Марианна. — Джаспер знает, что Оливер не умеет врать.

— Тогда тебе нужно сказать, что он ошибся. В конце концов было темно, шел дождь.

— Но ведь мы были там втроем, в одно и то же время, — говорит Марианна. — Джаспер сможет все это сопоставить, если решит довести дело до разбирательства. Обстоятельства подозрительные, не правда ли?

Ральф задумался.

— О’кей. Предположим, Оливер видел нас в магазине, потом отстал от группы, бродил по стоянке расстроенный, увидел обнимающуюся пару, похожую на нас, в машине с запотевшими стеклами и решил, что это мы. Идея совершенно абсурдная. Ральф Мессенджер и Марианна Ричмонд целуются на стоянке в «Сэйнзбери»? Курам на смех. Никаких проблем.

— Хотелось бы на это надеяться, — говорит Марианна, последний раз затянувшись сигаретой, а затем тушит ее о забор. — Пошли лучше в дом, только по одному.

— А поцелуй? — говорит Ральф, приближаясь к ней.

— Нет, Ральф. — Она резко отталкивает его. — Это была глупая игра, и она окончена.

Марианна разворачивается и идет в дом, обхватив себя обеими руками и поеживаясь от холода.

Ральф поднимает ящик с бутылками и относит его к мусорным бакам у торца дома.

Хелен замечает в коридоре профессора Дугласса, застегивающего пальто.

— Уже уходите? — спрашивает она.

— Как видите, — отвечает он. — Мои женщины всегда беспокоятся, если я задерживаюсь.

Часы в холле показывают четверть одиннадцатого. Он продолжает:

— Если начистоту, я не очень-то люблю вечеринки. Никогда не получается закончить мысль.

— Я понимаю, о чем вы.

— Но, по-моему, хозяина это не огорчает. — Дугласс натягивает черные лайковые перчатки и расправляет их на пальцах. — Мастер научной цитаты. Он скалится с таким видом, будто отпустил гениальную шутку. — Передайте ему и миссис Мессенджер, что мне нужно было идти, хорошо? Я не смог их найти, чтобы попрощаться.

— Конечно, передам.

— Засим спокойной ночи. — Щелкнув кнопками на перчатках, он уходит.

Хелен возвращается в гостиную, где Летиция Гловер спорит с Колином Ривердейлом о контроле рождаемости.

— Католическая церковь должна за это ответить. Бороться против программы контрацепции в странах третьего мира — просто преступление.

— Капиталистическим странам северного полушария выгодно снижать уровень рождаемости в южном, — говорит Колин. — Повышая уровень жизни в странах третьего мира, они создают новые рынки сбыта для своих товаров.

Летиция на время замолкает, поскольку это утверждение совпадает с ее собственным аргументом, который она обычно приводит в другом контексте.

— Я не только о нищете и недоедании, — говорит она. — Еще есть СПИД. Африканские женщины нуждаются в защите от последствий мужского промискуитета.

— Какой смысл распространять презервативы среди африканских женщин, если их мужчины все равно не будут ими пользоваться?

Аннабель Ривердейл, молча и без интереса следившая за дискуссией, встает, поднимает свой пустой бокал, заглядывает в него и шатко направляется к двери, собираясь подлить себе еще вина. Хелен настигает ее у стола.

— Вы нормально себя чувствуете? — спрашивает она.

— Да, спасибо. Просто решила, что лучше уйти, пока Колин не начал разглагольствовать о радостях периодического воздержания.

Хелен сочувственно улыбается.

— Вы о календарном методе? Моя сестра рассказывала, что с ним много хлопот, и он не всегда срабатывает.

— У нас срабатывает, — говорит Аннабель.

— О, это хорошо, — несколько смущается Хелен.

— Потому что я еще и таблетки пью. — Аннабель подносит палец к губам: — Только не говорите Колину!

— Могила, — отвечает Хелен, слегка опешив.

— Меня сейчас стошнит. Где здесь ближайший туалет?

— Вон там. — Хелен берет ее за руку и ведет в ванную.

Вернувшись в дом с пустым ящиком, Ральф ищет взглядом Хелен.

— О, привет, — говорит она. — Колин Ривердейл повез Аннабель домой. Ей стало дурно.

— Надеюсь, она не беременна опять.

— Нет.

Ральф удивляется ее уверенности. Она продолжает:

— Профессор Дугласс тоже искал тебя. Ему нужно было уйти.

— Ох уж этот Даггерс. Приходит и уходит раньше всех. Не понимаю, зачем вообще надо было приходить? Ведь он терпеть не может вечеринок.

— Да, он так и сказал.

— Правда? Кстати, я еще не открывал твой подарок. Открыть сейчас?

— Давай, если хочешь…

У передней двери стоит небольшой столик с подарками и открытками. Ральф разворачивает сверток Хелен и вынимает счеты из коробки.

— А, всю жизнь о таких мечтал, огромное спасибо!

— Думаю, они тебе пригодятся, когда начнется шумиха с «ошибкой-2000», — говорит Хелен.