Думер

— Круто. Звучит реально круто. Но ты не дорассказала.

— Да нечего рассказывать. Я тут же переключилась на линию, и на проводе как раз тебя обсуждали. Чтоб ты знал, ты уже третий такой за сегодня. Двух предыдущих они вмиг сбагрили обратно медведевским. Один был ночью, второй ранним утром.

Выходит, Лена слышала тот самый телефонный разговор, который вел с кем — то опер? А еще вспомнилось, как Шрам и правда передавал просьбу «пробить» меня по архиву. Ни за что бы не подумал, что они это делали аж через милицию.

— Логично, — подтвердил в итоге я. — Ведь это я вчера вечером организовал побег.

— И молчишь! Как раз твоя очередь рассказывать. Только теперь берешь ручку и пишешь все, что рассказал мне.

С этими словами следователь протянула мне пустой лист.

— Чтобы все слова однажды сработали против меня?

— Этого никто не увидит кроме меня. Но так надо. Просто верь мне.

Ломаться не стал, принялся писать. Историю рабства излагал максимально лаконично, но и специально что — то скрывать смысла не было. Впрочем, мне от Елены нужно вытянуть очень и очень многое, это без вариантов…

Поэтому решил подстраховаться. Заодно и проверить, насколько ее талант — действительно талант. Я специально писал не самым разборчивым почерком, скорее мелко, чем крупно. Абзацы шли один за другим. Ни слова про то, что я одаренный. Про «Розу ветров» упомянул абстрактно, де, «был факт выезда на встречу с представителями другой аристократической структуры». Про побег тоже не стал расписываться. Ближе к концу листа в какой — то момент переключился на самое для меня важное:

…Особого внимания и вожделения стоила старший следователь Елена Корнилова, которая ворвалась в мою жизнь в самый подходящий момент. Очаровательная девушка с высокой прической темных волос, спортивной фигурой, которую не могла сокрыть даже тугая милицейская униформа, и обворожительными ножками. Однако с моей стороны будет грубо, хотя и объяснимо, задерживаться на ее внешних параметрах. Чего греха таить, не задержаться на них было бы преступлением, причем таким, за которое исключительно Елена вела бы допрос. Допрос исключительно с пристрастием. Тем более что ее строгий характер, но до невозможного милое личико очаровали меня полностью. Разговор с ней был похож на сложную игру. Игру, в которой мы словно с закрытыми глазами в пустой комнате ищем друг друга — и находим. А находя, продолжаем изучать. Наверное, я написал какую — то глупость. Я вообще не мастер метафор и вычурных сравнений, так что скажу проще: Елена убедила меня довериться ей. К тому же она оказалась не прочь выкинуть формальности и поговорить по душам в довольно интимной обстановке, за что ей выражаю огромную благодарность.

Затем вновь переключился на пересказ событий, уделил немного внимания первому дню на свободе, точнее утру. И вот тогда уже окончил повествование.

— Спасибо, — по итогу сказала Елена, мельком взглянув на лист.

Так ничего и не прокомментировав, она встала из — за стола, дошла до раковины и порвала лист на мелкие кусочки, после чего включила воду и все смыла.

— А теперь слушай внимательно, Артем. Я не должна вызывать у них подозрений. Однако ты мне нужен. Готов немного прокатиться?

— Спрашиваешь еще. Все лучше, чем тут сидеть.

Через минуту мы уже спускались по лестнице. По пути встретили возвращающегося мужчину, который до этого сидел с Еленой в одном кабинете.

— Сафонов, за мной! — на ходу ткнула ему она. — Заводи бричку.

Дошли до дежурного. Елена взяла лист бумаги и ручку, быстро что — то черканула и сказала ему:

— Будь другом, допиши за меня, время поджимает. «Беру неизвестного гражданина под личную ответственность, вывожу его на следственные мероприятия по факту сделанных им заявлений».

Не дождавшись, когда дежурный ответит, она открыла дверь на улицу, и я с Сафоновым проследовал за ней.

Сафонов побежал заводить дежурный УАЗик, мы шли медленнее. Корнилова вслед за мной решила сесть назад.

— Куда едем? — спросил Сафонов.

— Да по стандарту.