Думер

По возвращении тетя Зина смотрела на меня осуждающе, явно была недовольна, что я связался с Нефедовой. Но, как я понял, журналистка и раньше сюда периодически заглядывала. Во времена, когда нужную информацию не найти в Интернете, крупные библиотеки оказываются очень ценным источником информации.

Чуть позже вернулась команда Нефедовой. «Онтамами», как выяснилось, они называли сосиски в запечённом тесте. Вдобавок мужики привезли бутылку воды, а вместе с ней порошок «Юпи», который якобы надо растворить в воде. К подобного рода сомнительным напиткам я был не то чтобы готов. Спас ситуацию кефир в коробке с крокодилом, к которому у меня неожиданно пробудился вкус. По крайней мере, чтобы запивать сосиски в тесте — самое то.

Я начал говорить, попутно пережевывая пищу. Кто — нибудь назвал бы мои условия странными, но это был самый доступный способ подстраховаться. Нефедова легко могла тайно записать мои показания и потом пустить в эфир, если будет повод. А чавканье и периодически набитый рот превращали мой рассказ в столь хаотичное повествование, что легче было бы сфальсифицировать речь другого человека, чем пустить такое в эфир.

Юлить смысла не было, рассказывал практически все, что упомнил. Если эта Нефедова выведет медведевских на чистую воду или поднимет резонанс — ну и прекрасно. Напрягся и даже назвал улицу Николаевскую, где держат рабов, показал место на карте — после «разведки» с Еленой я и сам локацию неплохо запомнил.

Не сказал лишь одно: как сбежал.

— Как ты сбежал? — словно уловив мои мысли, спросила Нефедова.

— Организовал команду, когда смотрящий отлучился на вечер — они праздновали приезд Медведевых. Видимо, давно не виделись.

— Хочешь сказать, вас совсем одних оставили?

— Нам помогла другая смотрящая, сама бывшая рабыня.

— Сможешь на нее нас вывести?

— Может и смогу, но не раньше, чем через неделю. Зависит от того, согласится ли она.

— Нет, неделя — слишком долго, — заключила Нефедова. — Но тут и так интересного хватает.

— Мы ведь про этого Шрама, точнее его «Апполон», репортаж уже снимали, — после долгой паузы сказала журналистка. Я ел. — На «Апрашке» они рэкетом занялись, но на камеру не признались. Потом таксисты на них заявили, и тоже никакой развязки. Ну а когда стриптиз — клуб под себя подмяли, я поняла, что следующим репортажем только сделаю им рекламу.

— Если знала, чего ж раньше под Медведевых рыть не стала?

— А где — то написано, что они под Медведевыми ходят? — подал голос напарник журналистки, сидевший неподалеку. — Ты попробуй разберись еще, кто сам по себе, а кто — то на кого — то пашет.

— Да и московские — не наш профиль, — кивнула Нефедова. — Связь с Медведевыми я буквально на днях раскопала. С аристократией заигрывать можно тогда, когда есть конкретный прецендент. Если там, где ты сказал, действительно рабы…

— То это собственность клана Медведевых, — покачал головой напарник. — Не катит.

— Это как? — сказал я, едва не подавившись. — Я ошибаюсь, или крепостное право у вас отменили?

— Собственность рода — особый вид «имущества». Это слепое пятно новых законов. Ты попробуй докажи, что это рабы, а не мигранты, добровольно отдавшие свои документы работодателю. Это сложно объяснить, но представь, как если ты попытаешься освобождать из клеток обезьян. Чего бы ты ни сказал, ручные обезьяны останутся чьей — то собственностью. Не берусь утверждать, что рабы совсем уж от них не отличаются. Но статья за рабство в империи отсутствует.

— Ха, зависит от подачи, — возразила Нефедова. — Помни, Володя, что мы не чистоту законов освещаем. Лишний раз показать импотенцию аристо — демократической системы — да нам за это спасибо скажут. Рабы — это не трупики, конечно, но возмущение народное вызовет. А нам это и надо.

Некоторое время Нефедова еще расспрашивала меня, записывала детали в блокнот. Для нее все это, очевидно, был лишь отдельными деталями большого паззла. Ведь ее профессиональной деятельностью, по большей части, были разоблачения, которых еще никто не делал. То есть — не просто рассказать об убийстве Евгенича, а связать это с общей деятельностью медведевских.

К слову, если все действительно так, как она рассказала в репортаже, менталиста пытались убить свои же? Или это тоже «вброс» Елены, чтобы отвадить лишние глаза от реального положения дел?

— Спасибо, Артем, за сведения, — подытожила разговор Нефедова. — Не скажу, что это бомба, но кое — что может оказаться очень полезным. А кое — что — бомбой.

— Главное, чтобы не в лифте, — саркастично добавил её напарник.

Про полученную в обмен еду я был того же мнения, что озвучила Нефедова, прием пищи как раз подходил к концу.

— Возможен вариант, — сказал я в ответ, — что с медведевскими случится заварушка. На тебя можно рассчитывать в случае чего?

— Звони в студию, оттуда уже мне передадут. Приедем.

— Уточню. Возможно, перед этим мне понадобятся о медведевских… какие — то новые сведения. Не сомневаюсь, что теперь ты о них раскопаешь больше, но и я сидеть без дела не буду.

— Бартер хочешь, — без энтузиазма кивнула Нефедова.