Дунай: река империй

За три с небольшим месяца до кончины Чаушеску и его диктатуры, в ту пору когда в соседней с Румынией Болгарии уже набирали ход демократические преобразования, в районе Галаца произошла едва ли не самая страшная в истории дунайского судоходства катастрофа. Туманным воскресным утром 10 сентября 1989 года румынский теплоход Mogoşoaia [102] с 222 пассажирами и членами экипажа на борту (при допустимой вместимости 160 человек) столкнулся с караваном груженных десятью тысячами тонн железной руды барж, которые тащил вверх по реке болгарский толкач (тип буксирного судна) “Петър Караминчев” [103]. Многие из тех несчастных, что оказались на румынском теплоходе, целыми семьями возвращались с богатой сельской свадьбы. Протараненная баржами Mogoşoaia быстро затонула. Спаслись всего восемнадцать человек, в их числе четырехлетний мальчик, которого при столкновении судов счастливо выбросило за борт на пластиковой канистре. Партийные журналисты обеих братских стран, как могли, замалчивали трагедию; затопленный теплоход удалось поднять на поверхность с глубины 25 метров только через неделю. Дунай еще долго выносил на берег трупы.

Сегодняшние румынские отчеты о трагедии содержат упоминания о том, что экипаж буксира вечером накануне катастрофы усердно отмечал свой всенародный праздник – День Сентябрьской революции, напоминающий о приходе в 1944 году к власти коммунистов. Болгарские источники по понятным причинам такую версию опровергают. Так или иначе, для социалистической Болгарии это была последняя возможность попраздновать: к сентябрю 1990 года новым президентом республики стал философ-диссидент Желю Желев. Капитан буксира попал под следствие, но на родине его освободили от уголовной ответственности. В Румынии этого капитана судили in absentia и дали десять лет тюрьмы, из которых он не отсидел ни дня. Судебный процесс на фоне бурных общественных перемен остался почти незамеченным. Еще через несколько лет родственники погибших получили не слишком значительные компенсации. Окрашенный в бело-зеленое толкач “Петър Караминчев” до сих пор числится в пароходстве Българско речно плаване, я сверялся в регистре.

Когда большое судно идет на дно и уносит с собой много людей, это очень плохая примета. Крушение “Титаника” принято считать знамением Первой мировой войны, о гибели в 1986 году у новороссийского берега “Адмирала Нахимова” говорят как о трагическом предвестии распада Советского Союза. Вслед за теплоходом Mogoşoaia на дно истории пошли и СРР, и НРБ. Так получилось, что в начале 1990-х годов я приезжал в Румынию и Болгарию, наверное, раза четыре. Не помню, чтобы тогда хотя бы раз хоть что-то слышал о железных баржах, смявших беззащитный теплоход. Кое-кто из моих знакомых и в Болгарии, и в Румынии вообще об этой трагедии не знает.

Мне кажется, у такой “невнимательности” не только формальные общественно-политические причины. Дунай протекает всего-то в семидесяти километрах от румынской столицы, однако для жителей Бухареста эта река не обладает особой притягательностью. Неподалеку от центра города есть вполне обычная Дунайская улица, открыт и дежурный винный погребок “Дунай” с традиционной кухней и картой вин из Добруджи – да и только. С туризмом и дальними странствиями “провинциальная” река в Бухаресте не ассоциируется – для этого существует море (три часа по автотрассе в направлении восток через Чернаводэ) и многочисленные зоны отдыха вокруг пригородных озер.

В принципе Дунай, конечно, являет собой предмет общенациональной гордости, это как-никак румынские Нил, Волга и Амазонка в одном потоке, но в будничном представлении столичного жителя самая большая в стране река – прежде всего шумные порты Джурджу и Олтеницы, граница с южнославянским миром, не слишком прибранное – трудовое, а не комфортное – побережье. Галац – столица румынских сталеваров, пролетариев во втором и третьем поколениях, чего там жители столицы не видели? Тулча и Сулина слишком далеки, на такой дальний восток гость из Бухареста не заглянет, как, впрочем, и в города на другом, западном конце дунайского коромысла, вроде Оршовы или Калафата. Неожиданное дунайское притяжение Бухарест получает, когда о нем говорят по другую сторону реки, ведь дорога из Русе до румынской столицы вчетверо короче, чем до столицы Болгарии. За большими покупками дунайские болгары ездят в Бухарест, местные светские львицы отмечают свои дни рождения в бухарестских ночных клубах. Представление о том, что Бухарест – “единственный дунайский город Валахии”, укоренилось в Русе еще и в силу ощущения некоторого болгарского культурного превосходства, ведь “румыны уничтожили свой Дунай”.

Ион Попеску-Бэенару. Децебал.  1919 год.