Дура LEX

— Какие пельмени после вареников с вишнями?! Ну их к черту! Спать, а завтра утром к Леночке пойдем дела забирать.

* * *

Леночка оказалась на месте. Она положила перед Зинкой папку с ее документами и сказала:

— С вас еще семьсот долларов.

— За что? — спросила Зинка. — Ведь Марк еще не начинал работу над подготовкой к интервью.

— Ну это я не знаю, но у меня отмечено, что вы должны еще семьсот долларов. Если вы не заплатите, я не смогу дать вам папку с документами.

— У меня нет с собой денег.

— Не страшно. Когда будут деньги, приходите, и я отдам вам папку.

— Но мне нужно начинать готовиться к интервью, я должна нанять нового адвоката.

— Хорошо, принесите мне пятьсот долларов наличными и можете забирать свою папку. А у вас, Вероника, вот я гляжу на ваши документы, вообще странная история. Почему вы не пошли на интервью?

— Какое интервью? Когда? — закричала Верка.

— У вас было назначено интервью еще три месяца назад.

— Почему вы мне не позвонили? Что же теперь будет?

— Ну, раз не пошли без уважительной причины, дело передали в иммиграционный суд. Теперь против вас открыт депортационный процесс.

— Почему ни вы, ни Марк мне не сообщили об интервью? Ведь у вас же был мой адрес, и вот я вижу на папке мой номер телефона, почему вы молчали?

— Вы знаете, Марк мне не поручал вам звонить.

— Мне тоже вам пятьсот наличными притащить, чтобы свои документы забрать? А ну-ка, давай, скотина, наши документы немедленно. Сучка ты последняя, и хозяин твой говнюк был. Тебе и твоему бессовестному хозяину-любовнику было насрать на мое дело. Теперь из-за вас меня из Америки выгнать могут. Мои слезы и слезы моих детей для тебя ничто. Ничего, на том свете Лифшиц за все ответит, уже, скотина, отвечает. А ты, сучка, деньги с нас кровные тянешь? Мы тут вкалываем, руки химией прожигаем, говно за твоими родителями выносим, жопы им подмываем, чтобы ты последние гроши с нас тянула?

Верка рванула на себя папку со своими документами, потянулась через стойку и схватила Зинкину папку. Залившаяся краской Леночка стояла молча. В приемной было много людей, которые слышали, не могли не слышать, что кричала Верка. Леночка поняла, что больше не соберет ни цента посмертной адвокатской пошлины.

— Берите свои папки, — выдавила она, — и уходите быстрее.

— Я еще с тебя, сука, деньги сниму, — пообещала Верка, уже открыв дверь. — Ты мне еще заплатишь и за себя, и за своего любовника. Видно, столько вы вдвоем натрахали людей, что прибрал его Бог, когда он с тобой трахался, шлюха поганая.

Зинка и Верка вышли на улицу. Двое нелегалов нагнали их и поблагодарили Верку: она им сэкономила по семьсот долларов на брата.

— Ну, куда теперь? — спросила Зинка. — К такому же ворюге бессовестному или к Аскольду?

— К Аскольду. Аскольд хоть и дерет, зато не забывает об интервью сообщать. Надоели мне все эти иммигрантские специалисты. Честно говоря, и пломбы они ставят говенные, и стригут херово, как в украинской деревне, все у них через жопу. Пошли к Аскольду, все говорят, что он хоть и иммигрант, но не похож на других.

— Ты позвони ему, назначь встречу, а я пошла к своим старикам мыть-стирать-готовить.

— Какие тебе хоть старики-то попались?

— Ты знаешь, нормальные. Я бы хотела, чтобы такая старость была и у моих родителей, да и у меня тоже. Здесь мне за это платит штат Нью-Йорк, а там кто за это платить будет? Украина, что ли? Нет, Верка, ходить нам там с грязными жопами.

— Не ходить, а лежать, Зинка.

* * *

— Со спины разделывай — так легче избавиться от костей, — посвящала Римма Зинку в секреты готовки гефилте фиш. — Начиняй поплотнее, поплотнее! А теперь бочка смажь хреном и в кастрюльку ее.

Йося сидел в гостиной и глотал слюни. Из кухни шел такой вкусный запах, что он с трудом мог сосредоточиться на радиопередаче «Викторина», которую очень любил.

— Сталин, Черчилль и Рузвельт встречались: а) в Сочи, б) в Ялте, в) в Мацесте. Тридцать секунд на ответ, — хорошо поставленным голосом произнес ведущий.

Тик-так, тик-так, тик-так, — начал отстукивать секундомер.

— Повторите вопрос, — попросил позвонивший на радиостанцию иммигрант.

Ведущий начал повторять вопрос, а Йося завопил:

— В Ялте! В Ялте они встречались! Ты еще спроси, кто такие Черчилль и Рузвельт, дегенерат!

— В Сочи, — решительно объявил слушатель.

— А вот и неправильно! — сказал ведущий. — Сталин, Черчилль и Рузвельт встречались в Ялте. Увы, вам не достанется бутылочка замечательного вина «Мукузани», которую мы сегодня разыгрываем.

— Это он помнит, — сказала Римма, — а вот штаны застегнуть не помнит. Можешь его любую химическую формулу спросить — сразу скажет, а как мою мать звали, никогда не вспомнит. А ведь он любил мою мать, царство ей небесное.

— А кем Йося работал? — спросила Зинка.

— Химию преподавал в институте, доцентом был. Сюда приехал уже в пенсионном возрасте, ни дня не проработал. Господи, благослови Америку, ничего мы тут не заслужили, а все получили — и пенсию, и медицину бесплатную. А Йосин двоюродный брат Яков, он тоже доцентом был, остался в Одессе. Что он имеет? Что мы пошлем, то он и имеет.

Зинка накрыла на стол, вытащила из духовки рыбу.