Дура LEX

В Загребе мы без труда нашли отель, в котором я оставил по пути в Башку тридцать долларов, и заняли две комнаты. Бросив вещи в номерах, мы вышли на улицу поискать кафе. За ужином я рассказал о планах на завтрашний день: утром едем в австрийское консульство, где попытаемся получить австрийскую визу. Пока мы с Людой будем в консульстве, Алик ждет нас в машине. Если австрияки отказывают, мы связываемся с контактом Зорана в Мариборе — Иво — и направляемся к нему, предварительно закупив необходимое снаряжение. Иво довезет нас до границы на нашей машине, покажет, куда идти, а потом отгонит машину в Загреб и оставит ее ночью на площадке прокатной фирмы. Ели мы молча. Вдруг Люда рассмеялась.

— Ты по-прежнему ешь по-хомячьи, — сказала она Алику. — Жуешь быстро-быстро.

— Ну а если вас два часа не будет? — спросил Алик, пропуская мимо ушей наблюдение Люды. — Куда мне тогда ехать?

— Быстро выписываешься из гостиницы и сразу в американское консульство. Я дам тебе адрес консульства в Загребе и американского посольства в Белграде. Сообщишь им, что произошло. Затем садишься на поезд и дуешь во Франкфурт. Там звонишь Майклу Коэну и рассказываешь все ему. Еще позвони Бернис Голден — у нее могут быть контакты на высоком уровне. Затем меняешь билет и летишь в Нью-Йорк. В Нью-Йорке встречаешься с Майклом, опять звонишь Бернис — может быть, к тому времени она выйдет на кого-нибудь в Госдепе. Посольства и консульства подчиняются Госдепартаменту, и человек оттуда может повлиять на посольских работников, чтобы они какие-то шаги предприняли. Ведь я не гражданин США, и они не обязаны идти на какие-то экстраординарные действия.

— Что сказать родителям?

— Что хочешь. Надеюсь, поймут.

— А что с юридической школой? Кстати, твои сокурсники все-таки будущие адвокаты, может, они смогут поднять шум?

— Отличная мысль, я об этом даже не подумал. Позвони Кевину Касутто и Биллу Шарпу, все телефоны я дам, и расскажи им, что произошло. Если надо, смотайся в Буффало. Встреться там с Бернис. Я понятия не имею, что они могут сделать, но шум очень важен. Может, позвонить нашему новому другу Володе, чтобы и «Свобода» поучаствовала?

— Если только позже… Это может помешать Госдепу работать, если они вообще будут что-то делать. С другой стороны, нужно дать «совкам» знать, что вы не бесхозны, что кто-то беспокоится о ваших судьбах. Если контакт в Госдепе на самом деле возникнет, пусть там и советуют, что делать. Если контакта не будет, тогда я соединюсь с Володей, «Новым русским словом», кто там еще у нас есть?

— Обязательно выйди на «Международную амнистию» и Хельсинкскую Группу по наблюдению за соблюдением прав человека. Позвони в «Новый американец», меня там все знают — и Довлатов, и Орлов, и Рубин, и Меттер. Должны же у них быть знакомые, хоть кто-нибудь с выходом на сенаторов или конгрессменов.

Я так увлекся колоссальными возможностями по нашему спасению, что даже поверил в их реальность.

* * *

Не сомневаюсь, что в ту ночь мы с Людой занимались любовью, хотя я не помню ту ночь. Понятно, что каждый коитус запомнить невозможно, но первые хотя бы десять с любимой женщиной после пятилетней разлуки я обязан был помнить.

Мы проснулись рано, выпили кофе. Алик пил чай, он не пьет кофе. Затем я дал Алику лист бумаги с нужными номерами телефонов и адресами, распорол ручку сумки и вынул оттуда координаты Иво, которые перепрятал в машине. Из тайника чемодана достал письмо от Юридического комитета по правам человека и положил его в свой американский паспорт. Все наличные деньги я отдал Алику, за исключением двадцати долларов — на всякий случай.

— А если вдруг меня повяжут, пока вы там будете? — спросил Алик. — Нет, уж лучше пусть деньги у тебя будут. В консульстве вас точно не повяжут. Кстати, какой план действий, если меня повяжут?

— Я передам Ляле, что она свободна. — Я спрятал деньги в карман.

— Ну, вот и хорошо, — сказал Алик.

Мы сели в «Рено-4», Алик рядом, Люда сзади, и, оглядываясь (не пасут ли нас?), поехали в гости к австриякам. Их консульство находилось у красивого парка. Погода была замечательная — утреннее солнце, зеленый пустой парк, старое здание консульства с медной доской, прибитой к фронтону. Я запарковал машину неподалеку, и Алик пересел за руль. Мы еще раз осмотрелись — ничего подозрительного. Мы с Людой вылезли из машины и быстрым шагом направились к консульству.

Я нажал на кнопку рядом с доской. Обратив внимание на объектив телекамеры, висящий справа, принял совсем уж невинный вид. Динамик, вмонтированный слева от доски, что-то прохрипел по-немецки.

— Мы из Соединенных Штатов, — четко и громко сказал я по-английски.

Дверь запищала, и я с трудом открыл ее — настолько она была массивной. Мы очутились в большой приемной. Справа застекленная стойка с окошком. По периметру приемной сидели посетители — человек пять-шесть.

— Чем я могу вам помочь? — по-английски спросила женщина за стойкой.

Я усадил Люду и подошел к окошку.