Дурак

Чем больше Офелла рвет стебли, тем темнее вокруг становится, исчезают птицы и бабочки, лопаются ягоды под ее пальцами, затихают пчелы и вянут цветы. Красота вокруг разрушается. Когда последний стебель отпускает меня, Офелла уже плачет навзрыд. Мы встаем, а она остается сидеть, закрывая лицо поцарапанными руками. Сапогов на ней больше нет, и, наверное, они исчезли вместе со всем красивым здесь. Мы тоже исцарапанные, но далеко не такие расстроенные. Я обнимаю ее, и клубничный запах от нее сменяется запахом растерзанной зелени.

— Что же я наделала?

— Ты сделала это ради того, во что веришь, и ради дружбы. Это очень красиво. Правда!

— Ты серьезно? — спрашивает Офелла, и на секунду мне кажется, что она разозлена, но потом она обнимает меня в ответ. Я помогаю ей подняться, и некоторое время мы стоим среди черного леса, полного вянущих цветов и умерших птиц, такого темного и отчаянного. И очень мертвого. Потом нам приходится идти дальше, и Офелла смотрит в землю. Она идет босая, но будто не обращает на это внимания.

— Я не могла вас оставить.

— Да, это было бы неправильным решением, — говорит Ниса.

— Но уничтожение красивого самый страшный грех у нас.

— Как у нас — неподчинение.

Земля у нас под ногами все еще усеяна мертвыми птицами и вянущими цветами. Я снова легко ориентируюсь по звездам, и это дает мне право смотреть только на небо.

— Прилив скорби, — говорит вдруг Ниса. — Мое время. Не переживайте, я покажу вам класс.

В этот момент ночь снова кончается, и над нами восходит палящее солнце, такое жаркое, что от него больно. Я оборачиваюсь к Нисе, чтобы спросить у нее, догадывается ли она, каким будет испытание, но в этот момент я вижу, как земля разверзается у нее под ногами, мягкая, черная, она открывает свои объятия. Я успеваю схватить Нису за руку, но как только она делает шаг вперед, земля снова распадается под ней, и я едва удерживаю ее. Солнце бьет в ее разлагающееся лицо, распухшее, синее, совершенно лишенное красоты. И она ужасно тяжелая, как будто набитая землей, удержать ее сложно. Юстиниан и Офелла тянут меня, чтобы я не свалился с Нисой. Но ноги мои все равно скользят по влажной земле к краю.

— Ниса!

— Марциан! — отвечает она, и я вижу, как лопается и слезает кожа на ее губах. Я держу ее на вытянутой руке, как в танце, не потому что это красиво, а потому что за другую руку меня тянут Юстиниан и Офелла. Мы все неудержимо скользим к краю. В земле копошатся огромные черви.

— Что за мерзость!

— Это части моей богини, Офелла, — кричит Ниса. — Они сожрут меня. И вас, если вы попадете туда! Бегите!

— Это не твоя богиня!

— Даже если и так, я бы на вашем месте не стала туда падать! Не думаю, что вы проснетесь в своих постельках, удивляясь такому ужасному кошмару!

Пропасть позади все ширится, съедает деревья, кустарники, мертвых птиц и цветы, все валится в эту ненасытную пасть. Скоро туда провалится и Ниса. Ее рука скользкая и распухшая, и она совершенно не держится сама.

— Оставьте меня! — кричит Ниса. — Она всемогуща! Она есть все! Она ест все! Она и вас сожрет!

— Ниса, приди в себя, это не по-настоящему!

— Отпусти меня, Марциан!

Ее глаза, глубоко запавшие в глазницы, смотрят со смертным отчаянием.

— Держись, — говорю я. — Пожалуйста.

Нет, я не просто говорю, я умоляю.

— Я обманывала тебя все это время! — кричит Ниса. Она старается перебить грохот падающих деревьев, но получается плохо. От ее крика в меня летят кусочки чего-то липкого, скользкого. Наверное, это ее легкие. Или бронхи.

— Я отвратительная, мертвая тварь!

— Ты — моя подруга! Ты дорога мне! Я не брошу тебя!

— Мы все не бросим, — говорит Офелла.

— Я действительно обманывала тебя, Марциан! Ты — мой донатор!

— Нет, ты это прямо сразу сказала.

Рука у меня невозможно болит от напряжения, и Ниса, кажется, становится все тяжелее.

— Но я не сказала, что я должна убить тебя после завершения срока! Что по нашим законам обряд моего возвращения к жизни завершается твоей смертью!

Я останавливаюсь только на секунду, но от этого Нису тут же тянет вниз.

— Отпусти меня! — кричит она. И если бы она могла плакать под солнцем, она бы плакала.

— Я тебя не отпущу! Это правда?

— Да, это правда!

— Но я не собираюсь отпускать тебя, даже если это правда!

Мои ноги приближаются к краю, я неудержимо скольжу вниз.

— Мы погибнем втроем, Марциан! — говорит Офелла. Но она не отпускает меня, и Юстиниан не отпускает. А значит, они не отпускают Нису.

— Ты мой друг, у меня впервые есть друг! Я не хочу тебя убивать! Отпусти меня, Марциан!

Голодный черный рот земли раззявлен под ней.

— Хорошо, — говорю я. — Если ты хочешь этого. Если только ты правда уверена, я тебя отпущу.

— Я правда уверена!

Она смотрит мне в глаза, и я вижу, что ей страшно.

— Ты серьезно, Марциан? — спрашивает Офелла.

— Ты что с ума сошел?!