Дурак космического масштаба

Он явно ожидал продолжения.

Я произнес что-то уставное, подтверждая, что закончил.

Пауза затянулась. Инспектор Джастин ждал. И взгляд его медленно, но верно становился все более неприятным. А потом вообще возникло чувство, будто стою на болоте, и оно меня засасывает. По спине побежали мурашки, потом под кителем взмокло и зачесалось. Минуты через две-три я уже ощущал себя первогодком, впервые вызванным для разноса капитаном.

Инспектор вздохнул и встал.

Я чуть не сделал шаг назад, чтобы сохранить дистанцию. Во мне боролись «академическое» воспитание и привычки спецоновца.

– Значит, техническое состояние корабля в полном порядке? – спросил инспектор со странной какой-то интонацией.

Когда-то в детстве меня в открытом поле застала гроза. Вот перед грозой так и было: отдаленный, словно бы случайный удар грома…

– А как у вас с ПСИХОЛОГИЧЕСКИМ состоянием личного состава, господин капитан? – инспектор говорил тихо, но резко. – Как вам удалось до такой степени запугать собственный экипаж? Может быть, поделитесь методами?

Я молчал. Хотя догадывался, о чем он.

После покушения на Аннхелле бойцы меня побаивались. Не так чтобы за что-то, а просто самого моего нахождения рядом. Может, и правда, не стоило мне тогда заходить в эйнитский храм…

– Может, и не стоило, – согласился инспектор, и у меня опять побежали по спине мурашки.

Случайно или нет, но он попал.

– Но, раз уж ты вошел туда, – продолжал Джастин, легко соскочив с уставного обращения. – Ты мог сначала подумать? ДО того, как ты в это влезешь? Спросить, что именно тебе предлагают? Только нужна голова на плечах, не так ли? А с головой у тебя… – он пристально посмотрел мне в глаза, и больше всего я хотел глаза опустить. Если бы мог.

Нужно было слышать и чувствовать, как он говорил со мной, чтобы понять, отчего мне стало не по себе. Он словно бил меня по лицу каждой фразой. Хотя даже не повысил голоса. Не разогрелся? Похоже, если это экзекуция, то самое начало…

– Насколько я понимаю, ты до сих пор не знаешь, кто такие эйниты и что произошло с тобой в храме?

Нет, он не собирался повышать голос. Он умел выразить презрение иначе.

Я молчал. И поклялся, что сам так говорить с человеком никогда не буду. Лучше избить. Если он хотел, чтобы мне стало стыдно, словно мальчишке, залезшему в чужой сад, то он своего добился. Большего из меня не выжмешь.

Я твердо взглянул в глаза инспектору Джастину. Отыграть назад невозможно. Хочет дисквалифицировать меня – пожалуйста. Службы я не боюсь. Любой.

– Ну, чего молчишь? Ты еще и доволен своим поведением, щенок? Откуда вы только валитесь на мою голову, такие умные? Ты хоть понял, какую кашу заварил на Аннхелле? Планета была в предвоенном состоянии, а сейчас там идет война.

«Да я-то тут при чем!»

– Сила, которой поклоняются эйниты, нарушает в человеке изначальное равновесие между темным и светлым, принуждает его решать то, что решать он не в состоянии. Его личность становится яблоком раздора. Темным яблоком на чаше весов того, кто успеет схватить. Дурака. Идиота, который, не понимая ничего, становится слепой силой в умелых руках. Этого ты хотел? Чтобы тобой играли в войну? Суперсолдат? Ходячая смерть с тупой башкой? Ты думаешь, на тебя покушались? Тебя демонстрировали, как игрушку. Безголовую, тупую машину для убийства. Неуязвимую машину. А чтобы не было осечки, решили подтолкнуть к темной стороне интуиции. Танати Матум – это Мертвая Мать, если ты не знал. И ты эту подачку слопал.

Я пытался ответить и не мог открыть рот. Я был просто физически не в состоянии с ним спорить. В какой-то момент слух тоже отключился. Но я очень хорошо чувствовал, о чем со мной говорят. И этого мне вполне хватало.

Инспектор Джастин замолчал, но я продолжал ощущать бушевавший в нем гнев. Сознание мое, не выдерживая, дрогнуло, свернулось, и я рефлекторно зажмурился.

И вдруг стало тихо. Как на площади, когда с глаз убрали гада, который стрелял в меня.

Да, Джастин вел себя сейчас демонстративно так же, как я самовыражался после инициации в храме. Он позволял своему гневу беспорядочно ломать чужое сознание. Его не волновало, что обладатель этого сознания противостоять пока не способен. Как и меня не волновало, что ощущают окружающие, когда я начинаю злиться. Больше всего доставалось моим же бойцам. Кто-то мог сопротивляться, кто-то был испуган и подавлен. Я видел – от меня шарахаются. Видел, но не анализировал то, что перед глазами.

Но я же не понимал, что делаю? Или – понимал?

– Что, стыдно? – усмехнулся инспектор. – Ладно, хватит с тебя на сегодня. – И добавил уже без той разрушающей силы в голосе: – Мальчишка и есть мальчишка. Садись.

Кресло было почти за спиной. Я сел. Ноги меня не держали.

Оказывается, можно и так… Не сделав ровным счетом ничего, вывернуть человека наизнанку.

Я хотел сказать инспектору, что если он моей службы не принимает, то пошел он к Хэду! Но опять не смог. Горло будто и не существовало вовсе.

Я отводил глаза, стараясь не смотреть на Джастина. Наконец уперся в голографическую карту Империи и стал искать родную планету.

– Успокоился? – спросил он.