Дуракам всегда везёт

– Лёха, дураком не прикидывайся. – Обозлился шофёр.– Вроде сообразительный ты, а вопросы задаёшь идиотские. Ну, убил я его, разрубил и съел. А одёжку волкам степным продал и зайцам. Блин!

Востриков сел на снег и задумался. Долго думал. Голову поднял и что-то шептал, уставившись в черное небо с золотыми каплями, льющимися из бесконечности.

– Мужики, слышь? – Лёха поднялся, снег отряхнул и стал застёгиваться, воротник поднял. – Он ушёл, что ли? Пёхом? А как? Прямо по дороге? Нагоним? Трос прицепили. Поехали.

– На фига ему прямо? – хмыкнул шофёр Василюка. – Тут ему телепаться пятнадцать километров по снежку. Он вбок ушел. Через степь на трассу большую, зарайскую. Пять километров – не пятнадцать. А там рейсовые автобусы. Попутки. Все мимо нашего колхоза летят.

– А когда ушел?– Востриков вытащил обе штанины из валенок. Чтобы в них снег не попадал.

– Да минут двадцать-тридцать. Я не засекал, – Варфоломеев закрыл багажник. – Давайте, прыгаем по машинам да вперёд. Хоккей в девять часов по телеку.

– Да ты как же Василюка отпустил? – Зло спросил Востриков. – Темень, блин, да холодрыга за тридцать. Снега вон свежего добавилось. В степи по пояс будет. Ты сдурел, Варфоломеев? Ладно бы днём. А тут и волков не увидишь, луны нет, глазам отсвечивать не от чего. Завалят мужика и хана. Сколько случаев за последние годы.

– С десяток наберётся, не меньше, – вспомнил Чижов.

– Так какого же ты, ответственный за директора человек, его не придержал? Знал ведь, что мы обратно поедем с холодильником, – Лёха подошел к шофёру.

– Я отвечаю за то, чтобы мы без задержек доехали куда ему надо, – спокойно ответил Варфоломеев. – А так – не мама я ему, не папа, даже не секретарь райкома. Их бы он послушал, наверное. А мне сказал, что у него селектор областной в девять. И когда вы назад поедете – пёс вас знает. Хлебная машина – только в шесть утра. Меня бы подобрала так и так. А ему селектор в девять. Не может он, мля, без этого селектора. Я-то ему говорил: давайте Чижова дождёмся. Ну, он в задницу меня послал и обидел, что ремонтник из меня, как из бабушки дедушка. И ушел. Мне что, монтировкой надо было треснуть его по башке, чтобы он прилёг на заднее и вас дождался вообще бессознательно?

– Кстати, – Востриков подошел к кабине «волги». – Монтировку давай. За ним пойду. Дурак ты, Варфоломеев. Забыл, что он три месяца всего, как после операции на почках? Ему ходить пока долго нельзя. Согнёт по дороге и ку-ку! Поехали назад. Там на трассу выскочим и под фарами его увидим в степи или на трассе.

– Обратно до трассы – двадцать кэмэ,– Чижов вздохнул.– С прицепом на тросу мы до того места, где он выйти может, три часа будем пилить. А он пять километров пройдет за час с половиной. И уедет на чём-нибудь. Но мы до утра его ждать будем. Так, что ли, ты хочешь?

– Я тогда сам пойду по следам, – сказал Востриков и забрал у шофёра монтировку.

– Ну, знали бы мы, что ты холуй и подхалим директорский – понятно бы было. Догоняй, веди под ручку, зарабатывай ласку и заветное место в иконостасе начальственном, – Чижов приволок острую штыковую лопату с длинным черенком, лежащую за кабиной, и отдал Вострикову. – Но ты настоящий мужик. Самостоятельный. Ни милости к себе не выпрашиваешь, ни в любимчики председательские не лезешь. И, честно говоря, ты ему как мастер куда больше нужен, чем он тебе. Короче, сроду ты перед ним не стелился. А чего сейчас лезешь? Ты кто? Илья Муромец? Старик Хоттабыч?

– Ты, Лёха, умом и душой крепок. Да, – согласился Варфоломеев. – Но физических силёнок не дал Бог. Ну, сам же знаешь! Чем ты Василюку поможешь, если даже он в степи свалится вдруг и замерзать начнёт? Ты его вытащишь на трассу? Эти сто десять килограммов плюс тулуп и все толстые шмотки на туловище.

– Тогда вы идите. Оба, – усмехнулся Востриков. – Пойдёте? Я тут посторожу машины.

– Да пошел он, Василюк этот, – Чижов закурил и метнул горящую спичку за дорогу. Она кувыркалась и фрагментами высвечивала начало рыхлого степного беспросвета. – Бык племенной. Сам дойдёт. Не в первый раз пошел.

– Ну вот, – сказал Востриков спокойно. – Получается, что если не я, то больше и некому. Пошел я. Куда он двинул?

– Вон первые следы, – Варфоломеев ткнул пальцем в обочину и засмеялся. – Иди, раз припёрло. Может, догонишь. Сам только не сгинь там. До трассы по такому снегу с силой надо пробиваться. Хватит тебе сил-то?

Ничего не ответил Востриков. Взял лопату для опоры, монтировку сунул под пальто на грудь, ничего больше не сказал, сделал пять шагов и исчез.

– Герой хренов! – беззлобно крикнул в степь Чижов. – Замёрзнешь – нам такого зоотехника больше сам Господь не найдёт. Дурень, блин!

Минут через сорок он дотянул «волгу» до конторского гаража и они вдвоём руками затолкали машину в тепло.

– Гля, Васёк! – Варфоломеев показал пальцем на окно председателя. – Свет горит. Там Василюк. Селектор скоро кончится. Зайдём к нему? Это он точно по времени к рейсовому автобусу вышел.