Дуракам всегда везёт

–У нас сегодня директор с парторгом на лёд поехали. Проверять будут, сколько мы нарезали. Работа не раньше десяти начнется. Мешать им зачем? Пусть считают. К десяти и двинемся. А ты пока двигай к Тихомирову в больничку. Ещё восьми нет. Пусть он зуб твой выдернет. А то не лицо, а тыква натуральная у тебя. И воспаление на другие зубы перекинется. Тогда не скоро на трактор сядешь. А Гаранин процентов набьёт на тройную премию. Давай, не чешись. Дело серьезное – больной зуб.

Минут через десять Володька Токарев уже скрёб веником валенки до полной сухости на больничном крыльце.

Доктор Тихомиров, молодой парень лед тридцати с небольшим прицепом, шесть лет назад приехавший в Валентиновку после гибели жены по направлению Облздрава, вправлял на кушетке руку слесаря Никишина в плечо. Вывихнул, когда закручивал в тиски заготовку для треснувшей карданной сцепки на Газ-51.

Никишин кряхтел для порядка, обозначая покорность врачу, а Тихомиров говорил ему что-то радостным, полным уверенности голосом. Он вообще был счастлив лечить кого угодно от чего ни попадя. Потому как не повезло Тихомbрову с заболеваемостью и травматизмом в Валентиновке. Болел тут народ редко, а под увечья попадал ещё реже. Потому Тихомиров большую часть дня читал какие-то книжки, стопкой сложенные за серебристым стеклянным шкафом, где в идеальном порядке ждали болезных пузырьки, ампулы, таблетки, ножницы, шприцы и скальпели. Книжки, подсмотрел Володька летом, когда проволока на сеялке соскочила как пружина и разодрала ему спину почти до рёбер. Доктор за пятнадцать минут рану подлечил и заклеил крест накрест пластырем над марлей. Тогда как раз и разглядел Володька, что там на обложках написано. Какая-то социальная психология, политэкономия, основы научной организации труда и рассказы Чехова. Ну, много чего ещё, плюс медицинские книжки.

– Привет, Токарев, – отвлекся доктор. Надежды на то, что придется с Володькой серьёзно поработать, не чувствовалось в голосе его. А глянул-то мельком, без особого внимания. – Каким ветром задуло ко мне?

– Зуб, стервец, – без выражения доложил Токарев Володька, чтоб не терять мужицкий образ крепыша, презирающего мелочи-болячки.

Никишину он плечо поправил так, что Васька сразу начал махать рукой и бодро воткнул руку в рукав телогрейки.

– Спасибо, Иваныч, – пожал бывшей больной рукой Никишин здоровенную лапу доктора.

– Нормально всё. Давай, не шустри там особо, – строго молвил врач напуnственную короткую речь.

– Ну, прыгай в кресло! – подтолкнул он Володьку. И добавил весело. – Мы его мигом загасим.

Ему было радостно от того, что работа есть. Ему было совершенно всё равно, что на человеке править. Зуб, руки, ноги, желудок или кишки. Он и роды принимал так, будто лет пятьдесят трудился акушером. Но, что самое забавное – вылечивал Тихомиров все, всегда и всех. Как это он работает сразу и зубным техником, гастроэнтерологом и гинекологом – никто вообще не вдумывался. Умеет и ладно. Хорошо же!

Он укрепил Володьку в кресле, вколол ему безболезненный укол в десну, минуту что-то там во рту делал и выбросил зуб в маленькую белую урну.

Володька понял, что уже ничего не болит и сказал сдержанно:

– Надо же. Ну, ты, Иваныч, доктор Айболит. Чудеса!

Тихомиров на комплимент не обратил внимания. Он приказал Володьке с кресла пока не вставать, а сам сел на подоконник.

– Слушай, Токарев, – он вращал меж пальцев старый скальпель. – Ты ведь тоже на озёрах камыш косишь?

– Ну, – ответил Володька, разглядывая сверкающее вращение скальпеля. – А чего?

– Ну тогда ты своим всем передай, чтобы они директору сказали. Что на всех вас и на начальника нашего я написал три жалобы: в обком, в прокуратуру и в Алма-Ату. В Совет министров.

– Жалобу? – поразился Токарев Володька. – А на фига? Мы ж ударно косим. С перевыполнением. – Нас награждать надо. А ты – в прокуратуру. Ты чего, Иваныч?

– А того, – перестал вертеть скальпель Тихомиров. – На кой ляд вы его столько нарезали? Я бумаги видел у экономиста. За чернилами к нему ходил недавно.

Это ж весь город Кустанай можно забором из ваших матов камышовых в два ряда огородить. Куда его деваете на самом деле?

– Ну, честно если, то неважно стали брать. Раньше дома все камышитовые ставили. Теперь кирпич – король стройки. Ну, на складе у нас лежит тысяч шесть матов. Из Суховки заказали на той неделе пятьсот. Из Затоболовки на ограду вокруг конезавода тоже тысячи две забирают на днях. Пока всё. Зима же. Весной ещё кто-нибудь купит тысячу-другую.

– Копейки стоят маты? – спросил врач.

– Ну, ясное дело. Не золото. Даже не кирпич. Да деньги хоть и маленькие, а в кассу капают. Так по капле и набирается…

– Ни черта там не набирается, – Тихомиров вдруг разозлился. – Вы хоть весь свой запас за раз продайте, так на те деньги даже «Беларусь» трактор не купишь. Не хватит почти половины. Так на кой чёрт вы его режете со льда, камыш?