Дураки, дороги и другие особенности национального вождения

– Гейко, это – ...!

Краски «металлик» тогда в СССР вообще не было. А уж лучшей, самой броской и нарядной – серебристой!.. Нас окружали мгновенно, стоило мне остановиться, даже на светофоре. Догоняли на машинах смуглые люди, махали руками, цокали языками и называли сумасшедшие суммы, начинающиеся с цифры «20». Один раз, помню, назвали «40». А я смеялся и ехал дальше.

...И не было для меня тогда большего кайфа, чем, поставив сверкающую машину посреди стриженой дачной зеленой лужайки, любоваться ею, развалившись в шезлонге и потягивая джин-тоник.

(В 1991 году, сразу после путча, я отплатил Валентину Петровичу добром: в субботу его верная секретарша – забыл, простите, имя-отчество – позвонила мне:

– Юра, ты можешь прямо сейчас приехать?

– Что случилось?

– Валентина Петровича обвиняют в пособничестве путчистам. Якобы он...

Через час я вошел в кабинет Коломникова. Он сидел мрачнее тучи. И поведал мне, что то ли власти столицы, то ли кто еще на каком-то важном совещании обвинили его, генерального директора АЗЛК, в том, что он якобы не давал заводские автобусы каким-то там активистам завода или района для того, чтобы ехать к Белому дому защищать демократию. А на самом деле все было наоборот. Мы поговорили, в его глазах замелькали живые огоньки, когда он начал рассказывать. И уже через три дня в «Комсомолке» вышла моя статья «Участвовали ли „Москвичи“ в путче?».)

Третьей моей машиной была вазовская «девяносто девятая». Белая, снаружи как бы стандартная, но – первая инжекторная машина из Тольятти. Мне дали ее на год для редакционных испытаний, она была с самарскими номерами. И это был уже результат моей дружбы с руководителем ВАЗа Владимиром Васильевичем Каданниковым. А дружба была следствием его уважения к моей газете и моему профессионализму и испытателя, и журналиста.

Это было начало девяностых, бандитское время. Машина, по сравнению с карбюраторной, была настолько резвой, что мне доставляло большое удовольствие легко «делать» и со светофоров, и на трассе ее сестричек, и потруднее – редкие тогда иномарки. И однажды я нарвался...

Джип, который я только что «сделал» со светофора метров на двадцать и потом, как обычно делаю после такого трюка, сбросил газ и поехал как ни в чем не бывало, а после подрезал меня и прижал к тротуару. Дело было летним солнечным днем на Садовом кольце. Можно было мне, испытателю и тогда перворазряднику по автоспорту, легко уйти задним ходом или махнуть через тротуар, но мне, журналисту, был интересен любой «матерьял». Заблокировав дверь, не выключая двигатель, я опустил левую руку к монтажке, которая еще по испытательской традиции всегда лежала у порожка.

Но подошедший стриженый качок был вежлив:

– Слушай, братан, что у тебя за двигун? Мы тут с пацанами поспорили...

Расстались мы чуть ли не друзьями после «экскурсии» под капот.

Четвертой моей машиной была «десятка». Первая. Я получал ее в Тольятти – в Москве их еще не было. Но какая это была «десятка»! Когда я впервые ее увидел, не поверил, что это может быть моим: синий «металлик», литые, широкие, редкие в то время диски колес, антикрыло-спойлер багажника, тонированный люк в крыше с электроприводом – мечта! Это было начало весны 1997 года...

Ранним утром в день Пасхи мы загрузились всей семьей в «Чебурашку» – так мы его назвали – и рванули на две недели в Италию. Я знал, что эта моя «Чебурашка» первая товарная «десятка», выехавшая за пределы страны. Во всех бывших соцстранах вокруг нее тоже собирался народ, почти все восторгались. В Италии на нее внимания не обращали, но когда мы возвращались назад и на скорости 160 – 170 км в час обгоняли стайки шикарных «БМВ», «Мерседесов» и «Ауди», движущихся на продажу в Россию, те почтительно пропускали нас, увидев в зеркале незнакомую иномарочную «морду». Однако стоило им разглядеть на шильдике «Lada-110», как их всех словно черт подхлестывал: начиналась гонка.

Они вырывались вперед, но ненадолго – через 10 – 15 километров мы их неизбежно нагоняли и обходили опять, потому что утром я должен был улететь в Бразилию на «Дженерал Моторс». И еще потому, что непрофессионал какое-то время гнать может, а вот ехать быстро долго – нет. Моя же средняя скорость от Бреста до Москвы – 1050 км – на этой карбюраторной «десятке», как сейчас помню, получилась 117 км в час.