Дураки

— Сумеете напечатать? Разумеется, не за так. Услуга состояла уже в том, чтобы суметь: ни одна из местных типографий за такую работу не бралась.

— Чем же, интересно, ты будешь платить? — поинтересовался Виктор Евгеньевич, хотя знал, что денег у Шильдикова нет, а выручать соседа ему все равно придется.

Но деньги как раз были.

— Банк дает беспроцентную ссуду.

— Они что там, совсем свихнулись? Ты же на картотеке. Все счета Шильдикова были блокированы: долги и штрафы за их неуплату.

Но в сумасшедшем доме свои правила.

— Они-то как раз не свихнулись. Тракторы сегодня никому не нужны, а за бумажки народ почему-то готов платить... Все хотят быть акционерами. Все хотят получать, не работая... Вопрос в том, сможете ли вы их отпечатать, причем быстро. И не хуже, чем у людей.

— Отпечатать мы можем все, — Виктор Евгеньевич привычно блефовал.

Вечером Боря Пушкин, главный издатель «Артефакта», был откомандирован в Москву «за опытом». Через пять дней он прикатил из столицы на такси, привезя сто тысяч готовых и даже пронумерованных бланков, купленных им в одной из частных фирм при российском Спецзнаке. Изготовлены они были по всем правилам и в полном соответствии с требованиями, которые он заодно у москвичей и выведал.

Оставалось только впечатать название предприятия и номинальную стоимость акции. На всю работу у них ушло не больше недели.

Каждый листок стоил от ста до пятисот тысяч рублей[43]. «Артефакту» причиталось пять процентов, то есть от пяти до двадцати пяти тысяч.

Это была золотая жила.

Миша Гляк, прослышав о таком, тут же примчался.

Но на комиссионные Гляк не претендовал. Он ведь и представить не мог, насколько попал в точку, говоря, что если что и печатать в типографии, так только деньги. Лучше всего — для себя.

— Проставьте хотя бы бутылку.

Вовуля Лопухов, уже привыкший считать книги на тонны, «живой» акции до сих пор не видел, эту, первую, рассматривал долго и с недоверием.

С Гляком вместе они подсчитали рентабельность новой продукции. Вышло около тысячи процентов!

— Ну вы, блин, даете! На ста граммах тут можно снять столько, сколько с вашими книгами на тонне. На хрена нам теперь суперМАЗы!

Виктор Евгеньевич удовольствия не скрывал:

— Из глины, Вова, можно делать кирпичи. Это самое тупое. Тогда глину нужно возить вагонами. И быть ее рабом. Но можно делать посуду — тут уже нужно шевелить мозгами, а не лопатой. А лучше всего лепить свистульки, причем красивые...

— Ваши свистульки еще надо продать, а эти бумажки у нас, блин, с руками оторвут, ~ произнес Вовуля с энтузиазмом старателя, застолбившего золотоносный участок.

Сомнений в том, что новое дело надо немедленно осваивать, ни у кого не было.

всегда до упора

Но кого поставить на новый участок?

Можно бы, конечно, пригласить кого-то из специалистов-печатников (желающих хоть отбавляй), но как раз профессиональной зашоренности Дудинскас всегда боялся больше всего. Тем более что специфики работы с ценными бумагами никто из здешних полиграфистов все равно не знал...

Нет, тут нужен человек свежий, но проверенный и надежный. А разве бывают люди надежнее, чем друзья студенческих лет.

Тут и всплыл на горизонте, как старый спасательный вельбот, Гоша Станков.

В студенческие годы они устроили новогодний бал-маскарад. Сейчас не вспомнить, зачем это было нужно, но добились, чтобы из тысячи участников почти все были в костюмах. По сценарию Дудинскаса требовалось десять тысяч шестьсот наименований реквизита.

Гоше Станкову выпало доставать хлопушки. За два дня до маскарада он сообщает:

— Хлопушек нет.

— Что значит нет?!

— А то и значит, что их вообще нет, их больше не продают, они запрещены из-за взрывоопасности.

— Что значит не продают? Ты узнал, где их производят?

— В Ленинграде их производят.

— А ты съездил в Ленинград, ты побывал на заводе? Или ты совсем говно?!

Станков смотрел на Дудинскаса: «Что он несет? Если человек не съездил в Ленинград за какими-то хлопушками, то он говно?»

Они поссорились, причем навсегда.

Через тридцать лет Георгий Викторович Станков пришел в «Артефакт». Он успел отслужить офицером на флоте, поработать парторгом гигантского «почтового ящика», как называли военные заводы, потом в оборонном отделе ЦК партии, вырос, как тогда говорили, до руководящих постов:

— Тебе это покажется смешным, — сказал он, — но все тридцать лет я про те хлопушки вспоминал. Понимаешь, чем бы ни занимался, всегда не хватало людей, которые, если уж взялись, так чтобы сделать. Масштаб проблемы не важен, и ты был прав. Сделать!

К полному недоумению Вовули и, как потом выяснилось, к огромной его обиде, Виктор Евгеньевич назначил новичка директором Центра ценных бумаг «Артефакта» (сокращенно ЦЦБ).

— Команду набирай себе сам. Технологи, печатники, компьютерная группа, химики-физики, спецы по защите...

— Я же в этом деле совсем не волоку.

— В этом деле никто не волочет. На что и делалась ставка.

проще простого