Дуративное время

Помощник подошел к стальному шкафчику и выдвинул ящик. Балансиров встал рядом и начал заглядывать через плечо. Протокопов готовил кресло: мягкое, удобное, с подушечкой для головы, со скамеечкой для ног. На сиденье лежали наушники, скрещенные с очками, которые напоминали прибор кошачьего видения.

— Давайте сюда вашего лидера, — жизнерадостно пригласил Протокопов.

Балансиров, как уже было сказано, нащупал за дверью Петра Клутыча, и тот замер, едва переступив порог. Почему-то он оробел, снял паричок и мял его в руках, будто кепку.

— Славно, — похвалил Протокопов. — Садитесь, милый!

Он взял Петра Клутыча под руку, подвел к телевизору и усадил в кресло, смиренно вздохнувшее.

— Вы дурак, — сказал доктор, глядя пациенту в глаза. — Вам это известно?

Петр Клутыч непонимающе кивнул. Ему не дали возможности возмутиться, потому что доктор сразу загипнотизировал его уверенным и доброжелательным взглядом. Негоже перечить родному отцу.

— Ничего вам не известно, — сам себе возразил Протокопов. — Полотенце постелите на колени. Вы знаете, что это такое? — он указал на телевизор. И, не дожидаясь ответа, растолковал: — Это двадцать пятый кадр. Вы будете смотреть передачу и медленно проникаться мыслью о вашей неизлечимой глупости. Вам повезло. Дурак не видит себя со стороны. Но мы вам посодействуем.

— Зачем? — вырвалось у Петра Клутыча.

— Ради вашей безопасности. Это уж вам ответственный товарищ объяснит, Протокопов кивнул на Балансирова, который тоже кивнул — в общем, все они втянулись в кивание, в том числе — молодой ассистент, который кивал двум видеокассетам, не зная, какая лучше.

— И подкуем, — добавил Балансиров. — В отношении гражданской позиции.

— Совершенно верно, — доктор дернул себя за маленький, усохший нос. Модернизируем архетип. Вы меня не слушайте, это вам ни к чему. Кого бы тебе подселить в башку? — он перестал обращаться к Петру Клутычу и рассуждал сам с собой.

— Вот эти два, по-моему, сгодятся, — напомнил о себе ассистент.

— Дайте-ка взглянуть. Хороший выбор. Похвально. Только лазерное шоу при дворе Анны Иоанновны не пойдет. Это будет слишком поверхностный образ, на грани прорыва в сознание. Надо копать глубже! Вот второй мне нравится больше, корневая картина. Илья Муромец с ядерным щитом. На свинцовой кобыле. Такого надолго хватит, как вы считаете? — Протокопов обернулся к Балансирову.

Капитан уважительно выставил палец.

— Так я и думал, — вздохнул Протокопов. — Надевай, дружок, наушники. И очечки надвинь, чтобы по сторонам не глазеть.

Петру Клутычу стало не по себе.

— А уколов не будет? — пролепетал он, надеясь шуткой увериться в общей доброжелательности.

— Будет, — доктор махнул ассистенту, который уже растягивал жгут, будто удавку.

— Какая же это диспансеризация, — сообразил, наконец, Петр Клутыч.

— Никакая, — согласился тот и с неожиданной силой придержал его за плечи.

— Кулачком поработайте, — велел ассистент.

Петр Клутыч сжал кулак и попробовал замахнуться.

— Да не так, что вы делаете! Сжимайте и разжимайте. Любите подраться?

— Не люблю, — обреченно сказал Петр Клутыч.

— Напрасно, — пожурил его Балансиров, следя за иголкой, которая торкалась в пупырчатую кожу. — Драться придется. Вас ожидают жестокие бои.

— Почему? — успел спросить пленник прежде, чем его небогатые мысли свелись в подобие тонкого лучика, который быстро забегал по мерцавшему экрану, сканируя бессмысленный «снег».

— За право остаться собой, — Балансиров бросил это на ходу, направляясь к чайнику. Клиент пошел в работу. Балансиров налил себе кипятку, добавил заварки, высыпал в кружку с нарисованным зайчиком три ложки сахара с горкой.

Протокопов подсел к нему и взял печенье. Усмехнулся:

— Как настоящие доктора. Сейчас начнут ломиться, стучать, мешать, — он кивнул на дверь. Сразу и застучали; ассистент выглянул в коридор и сердито закричал на кого-то.

— Дурачки подтягиваются, — Протокопов ревматически вздохнул.

Из кресла захрипел невидимый от чайного столика Петр Клутыч.

— Илья Муромец пошел, — предположил Балансиров и отхлебнул от сладкого зайчика.

— Пока еще не пошел. Это его личное «я» откололось. И знакомится со скорбным положением дел.

— Не помрет? — на всякий случай спросил капитан.

— Да господь с вами, — Протокопов тоже налил себе чаю, отхлебнул. — Во всяком случае, не сейчас. Будет жить, если не повесится со стыда.