Дурацкое пространство

Сколько я ему ни говорил — бесполезно. У нас другая специфика, мол. Мы даем полтора-два часа кайфа за умеренную плату (это поначалу она была умеренной) прямо в вашем доме. Странно, что Янкель не просек возможности бизнеса с выездами: второй комплект лежал, собранный, в углу так называемого кинозала и только ждал, чтобы его пустили в ход. О, босс его  любил. Настолько, что почти не позволял мне даже прикоснуться к этому металлу. Уж кто-кто, а я с этими железками дело имел, и понимал, что́ у них к чему. Но он, конечно, считал себя знатоком, а меня попросту лохом. В результате два черных старомодных кофра, большой и поменьше, пылились, и только два или три раза в год (я имею в виду выезда́, организованные Янкелем), с жуткими матами погружались в начальнический пикап, затем, спустя несколько часов, с еще более страшными ругательствами водружались обратно. Поскольку за помощь в погрузке и разгрузке (практически только этим и ограничивалась моя работа на выездах) Янкель накидывал чуток фантиков, я терпел. Хоть и скрипел зубами. Так что «прикорм» (термин босса) одной клиентки решал, по его мнению, если не все, то многое. Я очень скептически относился к этой радужной иллюзии и не мог поверить в то, что одна-единственная клиентка спасет наше дельце. Абсурд! Янкель зарядил такую цену за просмотр, что я чуть не спятил. А оказался прав-то он, но только поначалу. Зритель потянулся, первое время сидели чуть ли не друг у друга на коленках, были использованы все табуретки и ящики; я уж, грешным делом, подумывал, как пустить в дело стульчак унитаза, который нам приходилось делить с какой-то непонятной конторой, где работали одни только женщины, непрестанно что-то считая и думая при этом, что они с помощью Всевышнего обрабатывают какие-то невероятные количества информации. Такая вот работка.

Смотря на погасший экран и суча ножками, Маргарита испытывала некое удовольствие. Я заметил это. Что за дурацкая привычка, подумал я, немного зависеть от некоего оптического прибора.

Ей было хорошо, тем не менее. Чего нельзя было сказать обо мне в этот день. Настроение было так себе. Мне пришлось, как всегда, возиться с барабанами и прочим. Сегодня это не радовало. Занимаясь сим, я даже не сразу понял, что́ она говорит. Хотела выезд! «Хорошо, — пробормотал я, и стал озираться в поисках необходимых мелочей. — Вы в курсе, сколько это сто́ит?»

«В курсе, — очки были уже надеты. — Можете смеяться: я копила на это удовольствие долго. Соизволите ли вы удовлетворить мою потребность?»

Я обулся и упаковал копию в яуф. Две части почти по 600, еще довесок. Должно хватить надолго.

«Итак…» — я пытался казаться самому себе умным.

«Итак, — подхватила Маргарита, — я покупаю вашу услугу. Все, что мне нужно — это чтобы вы принесли фильмокопию с этой штукой (довольно небрежный жест в сторону многострадального волшебного фонаря) и продемонстрировали ее мне. Насколько я поняла, у вас в прейскуранте есть что-то подобное, верно?»

Глянул на часы. До окончания смены оставалось около пятнадцати минут. Клиентов больше не предвиделось — все копии были возвращены, за новыми наверняка никто не придет. Так что мог уйти с чистой совестью. Вопрос заключался в следующем: надо ли было проводить сумму через кассу или же положить эту денежку в карман. Необходимо заметить, что аренда фильмокопии, тем более с услугами киномеханика, была не такой уж малой. Несколько подобных сеансов — вот и моя месячная зарплата. Нельзя сказать, что я любил демонстрировать фильмы жирным идиоткам — однако иногда приходилось. Просто приходилось, и все. Деньги, как известно, не пахнут.

Боролся с совестью я недолго. Мы вышли.

Солнце садилось в ватное марево — как всегда по вечерам, туман сгустился. И это при том, что было очень тепло, почти жарко. Сфокусировался настолько, что, протяни руку, и пальцы начнут выглядеть невразумительно. Его слой был сравнительно тонок, и это позволяло видеть, хоть и с трудом, размытый диск светила. Нам нужно было идти направо, затем свернуть направо еще один раз — так я понял по словам Маргариты; дальше — во двор. Не проще было бы доехать на дизельке? Увы, нет. Городская мотриса из-за отвратительной видимости ползла как улитка, маршрут ее был нелеп до безобразия. Вопрос ушел в вакуум. Миновав убогие, но уютные домишки Фестивальной улицы, мы прошли по Джазовому переулку, прямиком ведущему к Кеплера, 36 — дома, где жила Маргарита.

Пока мы шли, туман немного рассеялся. Прогрохотала мотриса, хоть и не  близко от нас; я, клянусь, ощутил тепло — даже жар двигателя, и сладковатую вонь выхлопных газов. Заходящее солнце слегка приоткрыло свой лик сквозь облака, которые нарисовали некоторую фактуру. Хорошо было бы заснять эту мутную красоту на пластинку, помозговал я. Но тащиться сюда со студийным широкоформатником было бы долго, да и заморочно.