Дурацкое пространство

Маргарита в изрядно кургузом скафандре прогуливалась по Марсу. То есть не прогуливалась, конечно, а занималась изучением природы. Пилот, значит. И исследователь в одном лице.

Пейзаж сменился. Оператор начал снимать с другой точки.

Желто-коричневые виды, а вовсе не красноватые, как этого следовало ожидать — м-да, эта самая планета, что бы ни говорили ученые, не оправдала надежд. О! Вашу мать!

В атмосфере Марса маловато кислорода — около 7 % (этого почти достаточно, чтобы дышать). Мысли мои скачут хрен знает куда. Короче, так:

О₂ — 7,2 % (раньше считали, что его гораздо меньше).

Ar — 2,1 %.

N — 1,9 %.

СО₂ — все остальное. Так что, дышать, конечно, нельзя. Но это по данным нашей науки. Если все-таки допустить, что там многое иначе — тогда…

Подойдя к гигантским, даже исполинским фиолетовым гладиолусам, Маргарита, чуть помедлив, сняла шлем. Вдохнула разреженный воздух.

Вот так. Остановись, механик. Очень уж красиво все получается.

Нет. Не верю. Тупой научно-фантастический фильм.

Проектор стрекотал; на умеренно громкое гудение трансформатора — уже давно пора перебирать пластины — накладывалось урчание электродвигателя, грейфер с легким лязгом прыгал туда-сюда. Три зуба (у нас была старая система) с каким-то механо-извращенческим наслаждением вмачивались в перфорацию. Система работала.

Пленка оборвалась. На склейке, точно.

Зарядил снова. Пропустил не так уж много.

Люди сменили скафандры на легкомысленные дыхательные маски. Все-таки дышать было тяжело.

Досмотрел. Колоссальные цветы вынесли мозг.

Так правда все это или нет?

Смотал пленку, уложил в яуф.

_{* * *}

И сходил еще, опять слушал скрип замка. Металлическое изделие еще не довернулось, а я уже знал, что это совершенно бесполезно.

Как?

Как, твою мать?

Понял, как.

Чертово дебильное пространство ее поглотило. Долбаное пространство. Я ненавидел этот мир. Этот засунутый в задницу мир. Мир, который сожрал Маргариту. Я знал, что подобным дерьмом все закончится.

Суки. Достали.

Вышел и доперся до молочника. Взял не более не менее — три пакета кефира. Этот тип еще ухмыльнулся.

Опять моросил дождь. Мне было противно. Я убил башку пакета и присосался.

В кефире было что-то не то. Да и вообще это был не кефир. Малая (она была видна, ночной грибной дождь, ха!) стремительно падала за серый дом старой постройки, той, еще довоенной. Большая находилась где-то, по видимому, в надире. А мне было глубоко положить.

Я сидел на поребрике, скинув новые сандалии и наплевав на все. Отхлебнув еще раз, я понял. Это был какой-то алкоголь.

Решил пойти в лабаз и поговорить с этим странным парнем. Шутка? Ни черта себе шутка!

Ну, блин, умник.

Потом передумал и успокоился. Пошел домой.

Как я доплелся — тема для романа. Очень кружным путем. Вместо того, чтобы пойти прямо, зачем-то пошел латинской буквой L. Или русской Г? Размышлял над этим весь остаток пути.

Как-то дошел.

_{* * *}

Я лежал. Рычал холодильник. Что не так? А! Я же не положил туда эту фигню. Напиток. Порнография какая, надо встать и определить. Сегодня на работу не нужно. Может, похандрить и завтра? Сейчас отстучу Янкелю депешу. Мне нужен отдых, иначе я просто сдохну. Начальник наверняка даст мне отгул.

Белый железный ящик чуть не взорвался, выключаясь. Пустой, успел подумать я. А ведь отлеживаться весь день не получится. Придется подняться и сходить за каким-нибудь кормом.

Кот не мяукал — он давно сдох; растения занимались своим ростом. Где-то вставало солнце. Странно как-то было.

Замок зашумел. Ерундовина, не верю.

Сначала раздался тихонький хруст вставляемого в стальную щель ключа. Потом клацанье.

Металлический скрежет. Несколько щелчков.

Легкий, едва ощутимый на мгновение, сквозняк.

Негромкое «пухх» — дверь прикрыта. Почти безмолвный вздох — или мне послышалось?

Снова приглушенный лязг — на этот раз совсем на пределе слышимости.

Шорох нашариваемых Маргаритой тапок.

Не верю. Кажется, так говорил творец, опрокинувший театр с ног на голову?

Я въехал в подушку и прорыдался. Конечно, коротко, так, чтоб Маргарита не успела заметить.

Опять шорох. Она надевает халат. Я не ведаю, как быть с мокрой, непонятно чем набитой вещью под моей головой.

Звуки.

Звуки, ребята. Как я жалею людей, лишенных слуха вообще.

— Знаешь? — сказала она, заглянув в комнату. — По-моему, вся эта научная фантастика — бред собачий. — Она пошла в душ, затем вернулась; на ее голове был похабный белый тюрбан. Вот восточная ты моя подруга, подумал я.

— Кстати, — любуясь собой в дурацком трюмо, которое я в который уже раз собирался выкинуть, но все как-то не доходили руки, спросила она, — а выпить-то у тебя что-нибудь есть?

— Конечно, — я подпрыгнул, как заводной кролик, игрушка — новая? — паяц, любитель фантастики. — Есть, ясное дело.

Налил.

Посмотрел на яуф. Теперь-то я, возможно, получу ответы на все свои вопросы.

— Так это же кефир! — сказала Маргарита, отпив. — Ты что, издеваешься?..

Теперь я уже смеялся.