Дурман для зверя

— Твой отец, я же сказал, — спокойно ответил Федор, опуская протянутую к ней руку.

— Это правда? — глянула моя мультяха на меня.

— Конечно правда! — ответил волчара, смещаясь и перекрывая ей обзор. — И посмотри, какая ты у меня красавица выросла!

Не твоими заботами выросла, псина! И не у тебя она красавица, а у меня! Моя!

— И где же ты был, отец?

Да, господи, да, Аяна! Молодец, девочка, правильный вопрос!

Глава 34

— Ты хоть прикрыться чем-нибудь не хочешь? — прошипела я, пялясь на удаляющуюся задницу Захара. Между прочим, новый для меня вид, с тыла его рассмотреть как-то не пришлось ни разу толком. Ох и плечи у него все же… ямки над твердыми ягодицами… и мышцы спины… как упругие длинные выпуклые ленты-змеи, хищно скользящие под гладкой кожей… А бедра с таким рельефом мускулов, будто этот засранец по утрам приседает с легковушкой на плечах… Тело не мальчишки и даже не парня. Мужика. Самца. Тело, чей обладатель исключительно точно знает, как управлять моим, каждым нюансом его наслаждения, отнимая у меня всю власть над собой.

Эй, я им любуюсь? Серьезно? И это сейчас, когда, кажется, у меня сил едва хватает, чтобы сохранять вертикальное положение от многочасового кошмара-измождения, хотя и все время чудится, что там, под этой вкрай измотанной оболочкой, бушует поток энергии, ищущей выход. Однако, озарение было ярким, как молния, и чересчур очевидным, чтобы прикинуться непонимающей идиоткой. Да, я не просто пялилась на моего котоволчару, я им любовалась. Дурость невыносимая, но такое ощущение, что за последние часы я окончательно сбрендила, что нисколько не удивительно, и проклятущий мой захватчик, не взяв меня ни разу в примитивном плотском смысле, умудрился просочиться, вторгнуться в меня на абсолютно новом уровне. Туда, где жили мои к нему внезапные чувства, которых быть не должно в принципе.

— Посторонних здесь не бывает, — зыркнул на меня Захар вполоборота, — а голым оборотнем тут никого не смутишь. Скройся с глаз, я сказал.

Я подчинилась, спустившись на кое-как держащих ногах, плюхнулась на тюфяк. Оборотнями… опять. Нет, ну реально? И эта жуть с руками-лапами мне не приглючилась? Ну могла же, да? Наболтал мне всего такого перед сном, вот и посетили такие мороки.

Жуткий грохот, от которого содрогнулся весь дом, заставил меня вскинуться, забывая пока о всякой мистической белиберде. Метнулась обратно к лестнице, прислушиваясь к рычанию и звукам ударов, что однозначно говорили о борьбе наверху. Ну и что мне делать? Кто это мог быть? У Захара есть враги, и они нашли нас здесь? Насколько все плохо, и что будет со мной? Я же здесь в ловушке — другого выхода нет. Так что, прорываться? Помочь ему? Совсем крыша поехала, Аяна? Да что ты можешь? И с какой стати? Только потому, что чертов волкокот — уже знакомое зло и прямой угрозы не представляет, а пришельцы как раз могут быть опасны? Или просто потому, что у меня все внутри леденеет от страха… не за себя? Да гори оно!

Взбежав на цыпочках по лестнице, я расслышала чужой мужской голос, с которым Захар спорил явно на повышенных тонах, но из-за панического грохота крови в ушах слов разобрать не могла. Ну, по крайней мере, Захар жив, если способен еще с кем-то ругаться.

По ногам потянуло прохладой, принесло новые запахи, среди которых на удивление затесался и один очень привычный. Но мешанина была такой крутой, что я не смогла сразу сообразить, кого обоняю. Скользнув на кухню, принялась шарить по ящикам в поисках хоть какого-то оружия. Нашлась увесистая такая чугунная сковородка, и я выбрала самый здоровенный тесак среди ножей. Одежды, блин, никакой, так что обмоталась полотенцем потуже и хорошенько заткнула его угол за край на груди. Что поделать, нищим выбирать не приходится, и, крадучись, двинулась в сторону гостиной.

Послышался снова шум борьбы, сопровождаемый какими-то мало напоминающими человеческие звуки, и сквозить стало сильнее, затопало как будто целое стадо. Божечки, вот это я влипла! За спиной каменный мешок, впереди толпа не пойми кого, явно не чайку попить явившихся к Захару. Но как-то не по-людски просто бежать и бросить кого-то в беде. Даже если этот кто-то тебе никакой не друг и твердит, что и ты, типа, не человек. Придурок!

— Аяна, доченька моя, выходи!

Что, блин?! Какая еще «доченька»? Голос отца я знаю, и это уж точно был не он, не говоря о том, что отродясь доченькой меня не называл. Приблудой, поганкой неблагодарной, дрянью, захребетницей…

— Аяна, не смей! — рев моего котоволка под конец сорвался в болезненный хрип, заставив затрястись все мои конечности.

Кто-то тяжело зашагал в мою сторону, я панически оглянулась, прикидывая, что будет действеннее: рвануть обратно на кухню и забиться в какой-нибудь шкаф или ломануться вперед, молотя сковородой и тыча ножом куда попаду, а там уж что будет.

— Ну здравствуй, доченька! — Незнакомец оскалился в широкой белозубой улыбке и протянул мне руку: — Выйдешь к нам?