Дурман-звезда

— Ясень, — сказала Криста хладнокровно, — посмотри назад.

Она показала куда-то вдаль, за корму. Там над морем будто простерлось исполинское воронье крыло — широким строем ползли грозовые тучи. Шторм шел с юго-запада, урча раскатистым громом; с каждой секундой ветер крепчал.

Ясень понял, что сесть обратно они уже не успеют. Ураган опрокинет их.

— Криста, вы сможете поднять паруса?

— Зачем?

— Просто скажи, сможете или нет? Ты знаешь, как это делается?

— Знаю. Корабль небольшой, на мачты лезть не придется.

— Командуй!

— Но только поднять, маневрировать уже не смогу!

— Надеюсь, и не понадобится! Ветер попутный!

— Что значит — попутный? Куда ты хочешь лететь?

Он ткнул пальцем вперед, на северо-восток. Она поняла:

— До плоскогорья две сотни лиг! Не успеем!

— С таким ветром — успеем!

— Даже если так, корабль взбесится на подлете! Там жилы, забыл? Надо сесть раньше, в каком-нибудь городе, и найти убежище!

— Я понял тебя! Не трать время!

Уже не слушая Кристу, он опять терзал летучего змея, чтобы смять, стиснуть в кулаке своей воли этот недоделанный разум, оставить ему единственный путь — вперед, не отклоняясь от курса.

Ясень словно выпал из времени. Внизу проплывали рощи и убранные поля, излучины рек и дорожные перекрестки, за кормой катился грозовой вал в царапинах молний. Но он, Ясень, почти ничего не воспринимал, гоня корабль все дальше. Минуты слипались в часы; ураган слабел.

Впереди показался город, и Криста что-то кричала в ухо, пытаясь отодрать его пальцы от деревянной шкуры, но он будто прирос к кораблю, стал с ним единым целым. Она отошла, и город исчез из виду, а на корабль уже надвигался горный хребет, огромный и длинный, будто позвоночник дракона, околевшего поперек континента.

Горы вставали справа и слева, рудные жилы под землей просыпались, чуя добычу; несчастный змей-деревяшка плакал, просил вернуться, но Ясень держал его цепко, сжимая шею. Показалось, наконец, плоскогорье, и он погнал корабль наверх, хотя знал, что на такой высоте никто еще не летал. Змей завопил, и разум его угас окончательно, но остатки огня, зажженного Ясенем, еще мерцали в фиолетовой чешуе. И лишь когда корабль, тратя последние крохи сил, буквально вполз на каменный гребень, Ясень оторвал от шкуры ладонь и повалился на палубу.

10

Он почувствовал на губах вкус настойки из королевских роз и разлепил глаза. Криста, склонившись над ним, подносила флягу. Ясень полежал еще пару минут, приходя в себя, и приподнялся на локте.

— А где остальные?

— Уже спустились за борт. Нам тоже пора. Скоро начнется.

Дракониха помогла ему встать. Он прикоснулся к шкуре деревянного змея. Тот был мертв — окончательно и бесповоротно; фиолетовые прожилки погасли. Ясень вздохнул и, опершись на Кристу, поковылял к лестнице.

— А ничего у вас тут, — заметила Криста, соскакивая на землю. — Приятно, тепло. И не скажешь, что Ледяной Стол.

— Я на тебя зимой посмотрю.

«Ссыльные» толпились у корабля. Со стороны пограничного форта уже мчалась целая группа всадников. Ясень издали узнал Тайю, скакавшую впереди: светлые волосы развевались и будто светились в лучах закатного солнца. Девчонка спрыгнула с лошади и подбежала к нему, смеясь. Он подхватил ее.

— Говорил же, вернусь. А ты не хотела верить.

И увидел, как тает осень в ее глазах, растворяясь в чистой лазури.

Тем временем, подъехали остальные.

— Господа, леди, — Угорь спешился, поклонился, потом повернулся к Ясеню. — С прибытием. Весьма эффектное появление.

— Спасибо. Я, похоже, несколько перевыполнил твое поручение. Знакомься, это леди Криста из рода Драконов, это лорд-арбитр и другие, не менее достойные, представители далекой столицы. Надеюсь, им не откажут в гостеприимстве.

— Ни в коем случае. Добро пожаловать, господа, это честь для нас.

— Я вас, кажется, узнаю, — сказала дракониха. — В свое время ваши портреты висели на каждой базарной площади. Правда, с бородой вы смотрелись несколько более… гм… загадочно.

— Те времена давно миновали, леди. И я уже совсем другой человек.

— Надеюсь, вы еще расскажете мне об этом. Но сейчас надо скорее укрыться, пока нас не сожгли слезы солнца.

— В этом нет необходимости, леди.

— Не понимаю вас.

— Слезы не прольются на плоскогорье. Они затронут только тех, кто внизу.

— Вы уверены?

— Безусловно. Взгляните сами.

Все вместе они подошли к обрыву. Здесь, наверху, было еще светло — солнечный диск едва коснулся линии горизонта. А внизу, у подножья, уже наступали сумерки. И появился лиловый дым, словно долины между горами вдруг превратились в гигантские костры без огня.

Дым, наполненный пеплом, поднимался к небу, но не достигал плоскогорья, а скапливался ниже, сгущался в тяжелые лилово-серые тучи. И тучи эти соединялись между собой, заполняя все пространство над континентом. Будто кто-то скатывал из клочков темной шерсти бескрайний войлочный полог.

Ясень стоял, представляя, как там, под этим покровом, обезлюдели улицы и сады, базары и замки — и даже королевский купол на побережье. Жители спустились в каменные подвалы и, прикрывая душу ладонью, ждут, пока солнце выплеснет свою ярость.