Дурман-звезда

Плескаясь у колодца, он прикидывал, как действовать дальше. Местность была смутно знакомая — окрестности Белого Стана. Кажется, храм тут где-то неподалеку, примерно в получасе езды. Охранники, могли послать кого-то с вестью, что пленник освободился. Пока гонец туда доберется, пока обратно — время в запасе есть. Хотя четверть часа примерно уже прошла…

Ясень не собирался снова лезть в драку. После вспышки ярости, которую он испытал в подвале, волной накатила слабость. Шестнадцать суток на голодном пайке не прошли бесследно. Он понимал — сейчас ему не удастся опять загореться лиловым пламенем. Он выжат досуха. Если вдруг нападут бойцы, отбиться не сможет. А на цепь он больше не хочет.

Надо линять отсюда. А потом, отлежавшись, искать ответы на все вопросы. Почему его назвали тварью из тени? Что от него хотел жрец, любитель разговоров с намеками? И вообще, как ему, Ясеню, дальше жить?

Но в данную секунду главный вопрос — где его жеребец? Предстоятель, вроде, обмолвился, что Черного не убили. Ну, если так, тем хуже для них. За перерожденным конем никто не угонится.

Заметив среди построек конюшню, Ясень быстро пошел в ту сторону. И буквально нос к носу столкнулся с верзилой, что приносил еду. Здоровяк, уставившись на него, издал озадаченное мычание. Морду перекосило от мощной работы мысли.

— Что, опять с отрубями? — спросил Ясень, заглядывая в корзинку. — Хоть бы разок колбасы притащил, кабан. Ладно, давай, что есть. И не ходи туда больше, понял? Некого там кормить. Наелись уже, от пуза…

…Черный лежал в углу. Почуяв хозяина, поднял голову, но вместо ржания издал только слабый хрип. Глаза его почти не светились — казалось, в полумраке едва тлеет остывающий уголек. Бока тяжело вздымались, ребра проступали сквозь шкуру.

Ясень молча сел рядом.

Он уже понимал, что случилось. Коня одурманили («мертвой росой», скорее всего — самый надежный способ), чтобы тот не бросился на защиту хозяина. Но через какое-то время Черный пришел в себя и, надо думать, рассвирепел. А рассвирепевший перерожденный — жуткое зрелище, на привязи не удержишь. Жеребец наверняка чувствовал, что Ясень где-то недалеко, и рвался на выручку, сходя с ума от бессилия. Пришлось опять усыпить, потом еще и еще. Две недели «мертвой росы» — такое вынести невозможно. Удивительно, как он жив до сих пор…

Ничего нельзя было сделать.

Конь глядел на него.

— Прости, — сказал Ясень, доставая клинок.

…Пегую кобылу, взятую со двора, он загнал еще до захода солнца. Слез и тут же забыл о ней. Прошел пешком еще с четверть лиги, но голова кружилась, и подгибались ноги. Он добрел до края редкого леса, сполз в неглубокий овраг, засыпанный пожухлой листвой, и тень, шепча колыбельную, накрыла его своим одеялом.

10

Обоз тащился по разбитому тракту. Тяжело скрипели телеги, устало фыркали лошади; даже возницы бранились вяло и без души. Хорошо еще, что осень в этом году выдавалась сухая и теплая, поэтому дорога окончательно не раскисла. Но все равно, путешествие нагоняло тоску.

Ясень взглянул на небо. Солнце еще высоко, и по всему выходит, что в город они доберутся засветло. Собственно, ехать осталось всего ничего, две лиги от силы. Обогнуть лысоватую горушку с пологими склонами — и на месте. Так, по крайней мере, говорил Клещ, который эту местность знает, как собственное подворье. Ну, еще бы, сколько лет мотался туда-сюда, охраняя купцов с товарами. Бывалый мужик и с понятием — повезло, что Ясень тогда на него наткнулся.

Вспомнилось, как полторы недели назад Ясень выбирался из леса — ослабевший, голодный, как медведь по весне. Ковыляя между деревьев, услышал впереди крики и звон клинков. Прибавил ходу, выскочил на дорогу. С первого взгляда все стало ясно — потрошат обоз лихие людишки. Ну, то есть, не потрошат еще — с охраной бьются, наседают, орут. Немного их, да охранников еще меньше — обоз совсем крохотный, небогатый. Откуда он здесь вообще, непонятно. Ярмарка, вроде, давно закончилась, все разъехались, а эти вот только собрались, олухи…

Ясень подобрался к ближайшему разбойнику со спины и взмахнул мечом. Плечистый бородач рухнул, не успев понять, что случилось. Его подельник обернулся, занес топор, но клинок вошел ему в горло. Третий ринулся было к Ясеню, но, встретившись с ним глазами, вдруг заорал как резаный и бросился в лес. Неизвестно, что его напугало (может, почувствовал дыхание пурпурного пламени), но этот панический крик решил исход дела. Лиходеи подумали, что к купцам подоспела помощь, и разбежались. Ясень же, истративший последние силы, оперся о телегу и стоял, тяжело дыша. Старший охранник — невысокий, с вислыми усами и дубленым лицом — посмотрел на него, покачал головой и спросил:

— Есть хочешь?

Старший этот, которого называли Клещом, предложил Ясеню место в отряде. В схватке погибли трое бойцов, и каждый клинок был важен. Обоз шел на запад. Ясень решил, что это хороший знак. Во-первых, надо убраться прочь от Белого Стана, где на него открыли охоту. А во-вторых, запад — это столица. И если Криста еще жива, то искать ее надо там.