Дурман-звезда (СИ)

   Цветы, оказавшись в воздухе, впитали закатный огонь и вспыхнули ярче. Они не упали: солнце, протянув руку-луч, подхватило их и взвесило на ладони. Казалось, над рекой танцует зелено-фиолетовая змея - шкура ее искрилась, а длинное тело скручивалось в тугие жгуты. Это продолжалось, наверно, секунд пять или шесть, а потом огни вдруг погасли, и "косичка" распалась на отдельные стебли. Бледным дождем они осыпались в воду.

  Над толпой пронесся разочарованный вздох. Но хозяйка "змеи", похоже, ни капельки не расстроилась. Она пожала плечами, махнула рукой и прокричала звонко:

  - Ой, да не очень-то и хотелось! Были б женихи приличные, а то смех один. Годик еще погуляю. Правильно, девки?..

  Вокруг засмеялись.

  - А и верно, Янка! Какие тут женихи? Тебе б из благородных кого!..

  - Волка! Или нет, лучше Ястреба!

  - И чтобы замок!

  - И герб!

  - И яхта!..

  Почин был положен, и девушки осмелели. Разбрелись вдоль берега, не желая мешать друг другу; бросали цветы, и змейки плясали в лучах заката. Пчелка, в общем, ни на что особенно не надеялась, но сердце томительно замерло, когда ее "косичка" взметнулась над ленивой рекой. Фиалки задержались в воздухе всего на пару мгновений и рассеялись по волнам. Пчелке даже почудилось, что солнце ей подмигнуло - рано, мол, тебе, девица, про женихов выспрашивать.

  Зато у соседки цветочный жгут не распался, а наоборот, как будто бы скрутился сильнее. Искристая змея опускалась медленно, изгибалась плавно и грациозно, а у самой воды свернулась кольцом - "косичка" превратилась в настоящий венок, и течение понесло его прочь.

  Хозяйка венка взволновано ахнула и всплеснула руками, а другие кинулись ее поздравлять. Пчелка тоже порадовалась и опять взглянула на реку. Хотела пересчитать, сколько получились колец-венков: они продолжали светиться, медленно уплывая.

  Но рядом вдруг закричали на несколько голосов.

  Пчелка проследила, куда направлены взгляды, и тоже пискнула от испуга. Одна из "змей", запущенных с берега, никак не желала падать. Она извивалась в воздухе, но это был не танец, а конвульсии, корчи. Вокруг "змеи" клубился лиловый дым, и она визжала от боли - на такой невыносимо высокой ноте, что у Пчелки заныли зубы. Искры на змеиной "шкуре" меняли цвет - теперь они были не фиолетовые, а красные, словно воспаленные язвы. Запахло паленым мясом.

  "Змея" сгорала в солнечном свете.

  Пламя яростно полыхнуло, и на воду посыпался черный пепел.

  Пчелка посмотрела на берег, чтобы увидеть, кому принадлежали цветы. И застыла, прижимая ладонь к губам.

  Напротив пепельного столба стояла Звенка, невеста Ясеня.

  3

  Ясень проснулся посреди ночи. Прислушался к себе - кажется, все в порядке, и голова соображает нормально. Пить, правда, хотелось мучительно, словно он сутки пробыл в пустыне.

  Поднялся и, пошатываясь, добрался до кухни. Зачерпнул воды, жадно выхлебал и, блаженно отдуваясь, опустился на лавку. Посидел, собираясь с мыслями. Завтра (или уже сегодня?) предстояло выезжать на рассвете. К счастью, в дорогу он собрался заранее, снедаемый нетерпеньем. Сборы, впрочем, не заняли много времени - путь предстоял недолгий, один дневной переход. И много вещей ему ни к чему. Оружие, конь - вот главное. Ну, и деньги, конечно...

  Скрипнула половица, и матушка шагнула через порог. Молча присела рядом. В серебряном свете, что лился с ночного неба, лицо ее казалось неестественно бледным.

  - Я тебя разбудил? - спросил Ясень.

  - Я не спала.

  Она протянула руку, провела по его коротко стриженым волосам.

  - Как себя чувствуешь?

  - Хорошо. Не знаю, чего меня вдруг сморило.

  - Да уж, загадка - в жизни не разгадать, - матушка улыбнулась тихо и грустно; долго молчала. - Значит, дождался все-таки. Едешь...

  - Ну, чего ты, - сказал Ясень с легкой досадой. - Двадцать раз уже обсудили...

  - Знаю. Только душа все равно болит.

  Она прикоснулась ладонью к ложбинке между ключицами. Ясень вздохнул, не зная, что говорить. Где-то очень далеко за окном - похоже, на другом конце города - гавкнула собака, но тут же затихла, словно смутившись.

  - Попроси у Звенки прощения, - сказала матушка. - Она хорошая девочка.

  - Прощения? За что?

  - Неважно. Просто попроси. Неужели трудно?

  - Ладно, - он фыркнул, - как увижу, так сразу, первым делом...

  - Ну и славно, - мягко перебила она, вставая. - Пойду я, все же посплю немного. Трудный день завтра будет.

  - Трудный? - повторил Ясень, растеряно глядя вслед. - Ну да, наверно...

  ...Конь пританцовывал, всхрапывал недовольно - ему не терпелось рвануть по улице, чтобы пыль полетела из-под копыт. Ясень сдержал его, натянув поводья, и оглянулся. Все они стояли у ворот - и отец, и матушка, и старая Веста, и заплаканная, непривычно тихая Пчелка. Даже маленький братец Радик, который едва оправился от болезни, упросил, чтобы его пустили на улицу. Закутанный до бровей, он напоминал сейчас медвежонка; глазенки сверкнули завистью и восторгом, когда Ясень, рисуясь, поднял коня на дыбы.